— Клавдия Ивановна, зачем столько «Женщин в белом»?
— Моя любимая книжка, на макулатуру выменяла.
Рябинин придвинул ей короткий протокол, который Сантанеева прочла одним брошенным взглядом.
— Не хотите ли закусить? Всё готово…
— Нет-нет, спасибо, — Рябинин торопливо закрыл портфель.
Но Петельников хищно воззрился на стол:
— Огурчики своего посола, Клавдия Ивановна?
— А как же! Попробуйте, попробуйте…
Она кокетливо тряхнула причёской, прошлась по комнате, включила широкую люстру и села в отдалении, забросив руки за голову. Рябинин сощурился — от блёсткого хрусталя, от яркой кофты, от желтизны волос, от её груди, которая выкатилась двумя солнцами.
— Спасибо, — Петельников одной вилкой поддел два огурца и двинулся за Рябининым, похрустывая…
На улице они вздохнули одновременно — от сделанного дела, от холодного воздуха, от облегчения, обдавшего их вместе с мокрым ветерком.
— Найди этого шоферюгу, — сказал Рябинин.
— По протектору отыщем.
— С какого-нибудь ближайшего завода…
— А Клавдия Ивановна нас обманула, — усмехнулся инспектор.
— В чём?
— Огурцы не своего посола, а кооперативного.
Я знаю множество подвигов во имя спасения народного добра. Спасают трактора, лес, горючее, стройматериалы… Но чаще всего спасают хлеб — ради хлеба чаще всего рискуют жизнью. Почему?
Директор хлебозавода, лысеющий полноватый мужчина в сером, словно присыпанном мукой костюме, страдальчески думал: «Ну зачем она пришла?» Безвозрастная женщина с невыразительным лицом, с продуктовой сумкой на коленях тоскливо думала: «Ну зачем я пришла?»
Каждый смотрел изучающе. Что-то их отпугивало друг в друге. Может быть, какая-то зеркальная похожесть, которая не всегда сближает?
— Ну, а что конкретно, что? — спросил директор почти нетерпеливо.
— Всего не перечислить…
— Например.
— Подам обед, а он только усмехнётся и зло отодвинет тарелку.
— А что подаёте?
— Обычное… Щи, котлеты… Компот…
Директор увидел, что из её сумки торчит рыбий хвост — острый, колкий, замороженный. Женщина перехватила его взгляд и добавила с чуть заметным вызовом:
— Кормлю разнообразно.
— Может, у него аппетита нет? — натужно улыбнулся директор.
— Окинет квартиру таким едким взглядом и усмехнётся. Мол, убожество. Любимое теперь его слово — убожество. Галстук купила ему… Опять убожество.
— А что всё-таки по существу?
— От него пахнет алкоголем…
— Ну, это с мужчинами случается.
— Не водкой пахнет…
— А чем? — с подступившим интересом отозвался директор.
— Винами какими-то, на духи похожими.
