— Вот я и пришёл.
— Хочешь выпить?
— Нет, спасибо.
— Какой у тебя чин, инспектор?
— Капитан.
— Тогда я сделаю тебе «глаз капитана». Разобью в водку сырое яйцо, и оно будет плавать там, как жёлтый зрачок. Ха-ха!
Но она не пошевелилась, обвиснув на кресле. Сколько же она выпила за ночь? Две пустые бутылки из-под портвейна и две полные водки. Выпила полтора литра крепкого вина…
— Я ждала тебя, капитан, — повторила она.
— Что-нибудь нужно?
— Нет.
— Тогда почему ждала?
— А я весь свой век жду, капитан.
— Чего?
— Всего. В детстве ждала, когда вырасту. Потом стала ждать хорошего мужа. Потом счастливой жизни. А потом пришёл ты, капитан.
— И оборвал счастливую жизнь?
— Так я её и не дождалась…
— Не надо, Клавдия Ивановна, связываться с такими, как механик.
— Не надо? — удивилась она и попробовала сесть прямо, отчего кресло трясуче зашаталось.
На ней был красный шёлковый халат с широким поясом. На голове белела чалма, сооружённая, видимо, из мокрого полотенца. Бескровное лицо, ещё белее этой чалмы, горело прозрачным огнём. Пустой взгляд не шёл к её осмысленным словам и казался отстранённым, словно прилетел издалека, с чистого осеннего неба.
— Капитан, а ты знаешь, что такое одиночество?
— Нет. — Он не знал его, денно и нощно вертясь среди людей.
— А ты знаешь, что в жизни самое страшное?
— Ну, страшного много. Смерть, болезнь, потеря близких…
— Нет, капитан. Есть и похуже. Самое страшное в жизни — это одиночество. А ты говоришь, капитан, что не надо мне путаться с механиком.
— Нашла с кем…
— Капитан, ты-то на меня не польстишься, а? — заговорила она вдруг игриво, причмокивая. — Полюби меня, а? Вот я перед тобой, одинокая, пьяная, в халатике, и никого нет, а? Э-э, капитан… Думаешь, я не знаю, что этот механик дерьмо на палочке? Знаю лучше тебя. А ты представь ночь. Я проснулась… Темно, тихо, за окном лес шумит, в Посёлке собаки воют… А рядом никого. Страшно? Жутко, капитан, уж поверь. А если механик? Проснулась я, а рядом тёплый человек. Не пьяница, не ханыга, не вор, а тёплый и живой человек! Понимаешь ли меня, капитан?
— Нет.
— Чего ж так, капитан? Ты по службе обязан понимать…
— Не всё греет, что тёплое.
Инспектор не знал, что делать с ней. Вести её в прокуратуру смысла не было — допрашивать в таком состоянии нельзя. Поговорить тут? Для себя, для справки. Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме.
— Клавдия Ивановна, а я к тебе с поручением от механика.
— Неужель?
— Николай Николаевич во всём признался…
