— А коли привиделось, разрешите в этом убедиться.
— Только ноги оботрите…
В чистых, хорошо вытертых ботинках инспектор обошёл её дом. Никого. Он замедлил у шкафа, не решаясь распахнуть дверцы. Она рванула их:
— Смотрите, щупайте!
Лишь ряды плечиков с костюмами и платьями. Оставалась кладовка. И её она распахнула с готовностью — банки с вареньем и соленьем. Никого.
Инспектор вернулся в большую комнату, где царствовал охрусталенный сервант.
Он опустился на мягкий стул, обводя взглядом это современное и вполне городское жилище. Села и она.
Губы каменно сжаты. Апельсиновые волосы взвиты каким-то шалым ветром. Глаза смотрят неумолимо и черно, подобно ночи за окном. Грудь вздымается и опадает, как после скорого бега. Но ведь она не бегала. Волнуется? Да ведь заволнуешься, коли милиция нагрянула чуть не ночью.
— Дождь, вы промокли, устали, вот и почудился за стеклом какой-то механик, — сказала она шёлковым голосом, который никак не вязался с её взвинченным видом.
— Небрит он.
— Кто?
— Николай Николаевич.
— Ей-богу, у вас от службы миражи.
Рамы двойные, уже законопаченные на зиму, уйти в окно он не мог. Лестница на чердак проходит через сени — инспектор услыхал бы его уход. Русской печи в доме нет, залезть некуда. Под кровать Леденцов заглядывал. Тайная дверь в стене? Но стены бревенчатые, в избах подобных дверей не делают. Может быть, механик лежит в серванте, за фужерами? Но они стоят чинно, нетронуто.
— Куревом пахнет, — улыбнулся инспектор.
Она не ответила — неспешно достала из кармана халата пачку сигарет и закурила, пустив нахальный дым в его сторону.
— Убедительно, — восхитился инспектор. — Но и спиртным откуда-то тянет.
Всё так же молча она встала, вальяжно подошла к столу, взяла бутылку, налила полный фужер, медленно выпила и вернулась на свой стул.
— Неплохой этюдик, — согласился инспектор. — А вы спите в брюках?
— Нынче такая мода, спать в шёлковых брючках.
Он не возразил: чёрт его знает, эта мода бежит скорее всех научно-технических революций. Да и кто спорит о моде с женщиной? Поэтому откровенным взглядом начал он изучать каждый сантиметр пола, мебели, стен и потолка, ломая голову, куда же делся механик.
На полу лежал какой-то тонкий коврик — инспектор воззрился на него.
— Может, чайку попьёте? — вдруг елейно спросила хозяйка.
Это с чего же? Чтобы отвлечь от коврика?
— С чем, Клавдия Ивановна?
— А с чем вы любите?
Он заметил тоненькое вздутие, которое шло от стены до середины комнаты, будто под ковром бежала бесконечная змейка или пролегла верёвка.
