— Я полагаю необходимым запустить пакет дезинформации с тем, чтобы проверить его прохождение — начал Ирлмайер — и сделаю это сегодня. Ваша задача — отследить активность вокруг указанной мной фигуры, ясно?
— Так точно.
— Нужно четыре или пять человек. Самых лучших.
— Я пойду лично, господин генерал-лейтенант.
Ирлмайер внутренне улыбнулся. От этого простолюдина, в жилах которого текла кровь потомственного венгерского аристократа — он и не ожидал другого. Зато потом — никто не сможет уличить Ирлмайера в игре против своих.
— Вы не должны идти лично. Офицер не должен подставлять себя под пули.
— Офицер должен вести своих людей в атаку, а не гнать их, господин генерал-лейтенант. Это закон чести.
— Хорошо — сдался Ирлмайер — пусть будет так. Возьмите оружие и будьте осторожны.
— Так точно.
— Идите. И будьте готовы к завтрашнему дню. И да…
Секеш остановился
— Вы ведь начинали в Италии, не правда ли?
Венгр покачал головой
— Не совсем так. Но мои первые боевые задания действительно имели место в Италии, это было начало восьмидесятых.
— А кто тогда был от разведки в этой стране, не помните? Вам же давала задание разведка не могла не давать. И Италия не относилась к зоне ответственности Четвертого управления.
Секеш на мгновение прищурился, вспоминая. Как и у всех дворян и людей, воспитанных в дворянской среде — у него была великолепная память, обусловленная насущными необходимостями. Дворянин должен знать несколько языков, титулы и звания всех встречных и поперечных, помнить родственные связи, гербы… как тут не быть хорошей памяти.
— Резидентом был доктор Плетц. Но поручения нам давал доктор Элих, его заместитель.
Вот оно как! В Яблочко.
— Понятно. Плетц… что-то знакомое…
— Он погиб в восемьдесят втором. От рук коммунистических террористов. Кто-то взорвал здание резидентуры.
— Ужасно…
— Да, господин генерал-лейтенант. Тогда мало кто спасся.
Но Элих был одним из спасшихся. Не так ли?
— Да… Вероятно, доктор Плетц был хорошим человеком.
— Да, герр генерал-лейтенант. Хорошим офицером и хорошим человеком.
В длинном разговоре — запоминаются всегда первое и последнее предложения. Теперь, если кто-то будет расспрашивать Секеша о том, о чем они разговаривали с Ирлмайером — он скажет, что разговаривали о докторе Плетце, погибшем начальнике римской резидентуры. Про Элиха — было одно упоминание, и то от Секеша.
— Я же сказал, без чинов.
— Извините.
— Хорошо. Быть готовым завтра. В семь утра.
— Так точно. Есть.
