до семидесятого года. После его смерти РСХА хотели разделить — но сам Кайзер воспротивился этому и наложил вето на решение Рейхстага. Больше к этому вопросу возвращались лишь правозащитники, которыми занимался первый реферат четвертого управления РСХА (разлагающее влияние), и которым совсем не улыбалось жить под колпаком. Недавно, генерал-полковник войск полиции и генеральный директор РСХА доктор Элих выступал по рейхстелевидению и в ответ на явно провокационный вопрос о тотальной слежке широко улыбнулся и ответил «Невиновным бояться нечего».
В разведывательной деятельности немцы действовали грубее англичан, хуже плели долгосрочные комбинации и гораздо легче шли на острые акции. Вероятно, это было связано с тем, что в структуре РСХА было немало людей, которые отслужили какое-то время в Африке — а Африка нервному здоровью, буддистскому спокойствию и вере в человека совсем даже не способствует. Немецкие разведчики широко сотрудничали со своей армией — и часто использовали солдат парашютно-десантных войск и горных егерей для каких-то своих акций. Немцы были лучше, чем кто бы то ни было подготовлены физически: в стране действовала программа обязательного и бесплатного физического совершенствования для детей, немало делалось и в рейхсвере. Так, на последних Олимпийских играх трое золотых медалистов — оказались самыми настоящими бойцами рейхсвера — причем не зачисленными в рейхсвер, а реально там служащими. Проблемой немцев — было то, что они предельно скверно умели лгать и притворяться, а так же не умели разыгрывать хитроумные комбинации с непрямым воздействием на ситуацию. Впрочем, были у немцев и хитроумные разведчики…
На третьем месте — а, по мнению некоторых людей и на втором — находилась разведка Российской Империи. У русских — была лучшая в мире контрразведка, находящаяся в ведении МВД — так в России называлась полиция, но у них в одном министерстве была объединена борьба как с преступностью, так и со шпионажем и терроризмом. Связано это было с тем, что Россия в двадцатом веке прошла долгий и кровавый путь внутренней борьбы, и иногда казалось, что государство вот-вот не выдержит и развалится на части. Примерно до семидесятых годов — Россия боролась, прежде всего, в самой себе, ей было не до разведки. Коммунисты, которые в шестнадцатом году устроили кровавый, подавленный пулеметами и пушками мятеж. Злоумышления и покушения двадцатых: эсеры и коммунисты развернули настоящий внутренний террор, в ответ армейские офицеры создали крайне правые заговорщические организации, которые вели настоящую войну против левых: доходило до того, что взрывали и расстреливали из пулеметов студенческие и рабочие собрания, не деля на правых и виноватых. Часть эсеров во главе с Борисом Савинковым — перешли на сторону крайне правых и оказались самыми жестокими и кровавыми преследователями коммунистов — они убивали, убивали и убивали. Убивали крестьян, рабочих, друг друга. Все двадцатые и тридцатые годы то тут, то там — вспыхивали крестьянские восстания, направленные не столько против государства, сколько против богатых крестьян и аристократов с их поместьями. В поместьях стояли пулеметы, и даже легкие пушки, оборона поместий — стала с тех пор любимой детской игрой с оружием в России. На юге, чуя большую кровь — действовали исламские экстремисты, подталкиваемые Британией, а может быть и Германией: до конца тридцатых годов мало кто верил, что Российской Империи удастся удержать Восток за собой. Террор, террор и еще раз террор всех цветов: красный (коммунистический), черный (эсеровский и потом савинковский), белый (офицерский), зеленый (исламский). Террор удалось унять только к концу пятидесятых после того, как совместными усилиями русских и североамериканцев были разгромлены троцкистско-коммунистические центры в Латинской Америке. Но с тех пор — у России была самая сильная полиция и контрразведка, при относительно небольшой численности добивавшаяся просто поразительных результатов.
