— Адмирал русской службы Воронцов.
Кара Господня…
Не может быть. Он же… он же мертв!
— Ты… — человек откашлялся — ты уверен в этом?
— Совершенно. Послушай. Я выгнал его из дома, но это не значит, что он не придет в него опять. Он знает о Персии и знает слишком много. Это не в твоих интересах и не в моих.
— Если бы… только о Персии.
— Что?
— Нет. Ничего. Повтори дословно — что он сказал.
— Он передал привет от Мадам. Говорил о деньгах.
— Он не может ничего знать.
— А если знает? Я навел справки — он был первым наместником в Персии.
— Следы уничтожены.
— А ты в этом уверен?
Человек помолчал. Седые волосы на его по-крестьянски крепкой руке стояли дыбом.
— Что конкретно он сказал.
— Название банка. Имя Антонеллы.
— Сколько он хочет. Он называл сумму?
— Он хочет все.
— Он называл сумму? — повысил голос сидящий за столом человек
— Нет.
— Тогда это все не стоит и плевка.
— Скажи это ему.
Человек за столом немного подумал.
— Он сказал, когда придет еще раз?
— Нет. Я выпроводил его.
— Уезжай из страны. Запрись и сиди в своем шале. Пока не станет безопасно.
— Безопасно уже никогда не станет. Пока у меня дела в Риме. Что с моим сыном?
— Мы работаем.
— Мое терпение истощилось, кардинал.
— Не смей противоречить мне! Делай, что сказано, иначе…
— Иначе — что?
Кардинал Алессандро Антонио да Скалья, Государственный Секретарь Ватикана положил трубку, что было признаком слабости. Сидевший напротив кардинал Коперник — с ужасом смотрел на его левую руку — с нее, на белоснежный лист бумаги только что сорвалась и упала бордовая, тяжелая капля. Во время разговора — кардинал Да Скалья сломал ручку из письменного прибора и даже не заметил этого. Осколок вонзился в руку и теперь — шла кровь.
Кардинал достал из ящика стола бумажную салфетку, приложил к ране. Кровь перестала, на бумаге расплылось бурое пятно.
— Когда у тебя встреча с немцами? — спросил кардинал да Скалья.
Кардинал Коперник помялся — так спрашивать было не принято, Италия, равно как и Ватикан были построены на уловках, недоговоренностях, фактах, о которых все знают, но никто ничего не говорит… как невеста после первой брачной ночи. Но кардинал да Скалья был взбешен и ему было плевать на условности.
— Полагаю, что завтра.
Кардинал начертал на той же бумаге, заляпанной кровью две фамилии.
— Назовешь им этих людей. Пусть разберутся с ними.
— Хорошо.
Кардинал да Скалья поднес заляпанный кровью бумажный лист к пламени свечи, и смотрел, как он темнеет, начинает обугливаться — а потом вспыхивает ярким, пожирающим огонь пламенем.
