Раз антиавторитаристы не могут навести порядок в собственном доме — надо ждать, что его забросают камнями люди, которые сами не живут в стеклянных домах. Раз антиавторитаристы не могут распознать наглый, бешеный авторитаризм, пока он прикидывается своим, — что же осуждать рядовых граждан, которые не спешат по их команде отменять государство и капитал? Хью Лонг говорил, что фашизм в Соединенных Штатах вполне возможен, если только он называется как-то еще. Кое-кто из антиавторитаристов берет в товарищи бизнесменов-чернорубашечников — пусть только выговорят магическое слово «антиавторитаризм» и совершат ритуальное поклонение признанным идолам. Ты можешь попасть в утку — но не рассчитывай, что тебе заплатят обещанные сто долларов. Болезнь идеологов — принимать слова за реальность: ошибка, лежащая в основе возвышения «ПМ». Теперь не только есть «Без компромиссов», теперь мы живем действительно без компромиссов. Домовладельцы, призывающие чуму на оба ваши дома, сами заражены. Отошедшие от дел служат ментам. Если движение не сможет очистить себя от шаек вроде «ПМ», в нем останутся только дураки — которых в нем и так слишком много.
ПРЕДИСЛОВИЕ К «ПРАВУ НА ЖАДНОСТЬ»
Либертарианец обычно думает, что он в том или ином смысле эгоист. Если он верит в права человека, то верит, что эти права положены ему как индивиду. Если нет — то все равно воспринимает себя и других как группу индивидов, имеющих достаточно сил, чтобы с ними считались. В любом случае, противоположностью эгоизму он полагает альтруизм. Альтруисты согласны — и христиане, и поклонники Мао. Положение удобное — и, утверждаю я, подозрительное. Что, если эта антагонистическая взаимозависимость, это обоюдная основополагающая потребность отражает и маскирует согласие? Может ли быть так, что эгоизм — лояльная оппозиция альтруизму?
Да, говорят авторы этого текста. Больше того: они утверждают, что эгоизм, полностью себя осознавший и отбросивший все препятствия к собственной реализации, представляет собой коммунизм. Они презирают и альтруизм, и узкий эгоизм, эгоцентризм — как две разновидности морализма, дополняющие друг друга и конкурирующие между собой на службе государства и капитала. Они призывают нас к щедрой, не знающей границ жадности, оставляющей позади самопожертвование и мелочное себялюбие, которое включает в себя присвоение всего и всех всеми и каждым из нас. «Богатство — это другие», — писал Раскин. Радикально и вполне рационально осознавая это, эгоист обогащает себя в других и посредством других. Лучшее, наиболее удовлетворяющее в общественной жизни — секс, разговор, творчество — объединяет «отдать» и «получить» в единую игровую деятельность, богатую положительной обратной связью. Для ясно мыслящего эгоиста попросту
