Руководители издания предполагают, и правильно, что у их целевой группы — образованных «белых воротничков» (причем белокожих — хотя в Сан-Франциско клерки и машинистки низшего эшелона почти всегда черные или желтые) — аллергия на идеологию, а левизна вызывает у них скуку. «ПМ» хочет спасти левачество, сменив этикетки. Кроме того, он хотел бы организовать офисных работников в отдельную политическую силу и возглавить ее. Это единственная оригинальная идея «ПМ», основа их стратегии. Старомодные леваческие секты по-прежнему торчат у проходных заводов и у биржи труда, но они не обращают внимания на офисы — где, как надеется «ПМ», и следует искать жизнь. По крайней мере, там следует искать обкуренных ветеранов студенческого и хипповского движения. «ПМ» видит шанс опередить конкурентов и застолбить сектор целиком для себя.
Другая важная часть идеологии «ПМ» — технофилия; ее левое крыло они просто себе присвоили. Издание определенно выступает за технологии — несмотря на луддистские образы в некоторых рисунках (в основном в ранних номерах), принадлежащих авторам, которых с тех пор из журнала выгнали. Самый первый номер (как и недавний № 12) содержит панегирик «освободительному потенциалу компьютерных технологий», авторство которого принадлежит Атанасиу, имеющему личный интерес. Осуждаются только извращения и ограничения, наложенные капиталистической организацией производства — которая, как ни странно, эти технологии и породила. Противников технологий в «ПМ» никогда не допускали, хотя и позволяли себе заочно их высмеивать: Атанасиуподначивает неназванных сумасшедших, стремящихся к «буколической роскоши», хотя нужно нам то, чего жаждет сам Атанасиу, видимо, обделенный природой, — «мощные инструменты».
В споре за и против технологий, сыгравшем важную роль в развале породившей их группы, Союза обеспокоенных коммуняк, «ПМ» совершенно недостаточно прикидываться дурачками — хотя именно это Корнфорд пытался сделать в своем ответе на «Обман категории А в кружке». (Который, кстати, стал возможен только потому, что я по-товарищески дал почитать корректуру моей статьи одному из сотрудников редакции — поскольку в то время питал надежды на то, что «ПМ», антиавторитарный и т. д., сам ее напечатает.)
Еще одна институция социального управления, которую нельзя критиковать, — это работа, при этом невнимательный читатель подумает, будто «ПМ» выступает против нее. Атанасиу и Торесон явно, все остальные в журнале, следуя Библии и Конституции СССР, неявно, учат, что работа — неизбежное зло: просто рабочие советы под руководством «ПМ» уменьшат ее количество, хотя она останется обязательной, а заодно станет необходимым условием для участия в принятии общественно важных решений. Последнее же наследство старого мира, к которому льнут наследники и наследницы «ПМ», — организация. Кое-кто не желает, чтобы его организовывали и вели, даже если это делают стильно и современно. «ПМ» презирает организации старого типа — партии и (с большей осторожностью) профсоюзы — за те или иные конкретные промахи, но надеется заменить их собственной структурой. В осуждении организаций, как и во всем остальном, журнал боится выплеснуть ребенка вместе с водой.
