Габриела была в упоении, да, неплохо, когда в доме мужчина. И, как девочка новой игрушкой, хвасталась своими пластинками, едва кончалась одна, ставила другую, не зная, какая понравится ее новому другу, и даже высказывала свои соображения о музыке. К концу третьего часа откровения Габриелы стали иссякать, она почувствовала некоторое отупение. Уселась подле Армандо, позволила ласкать себя и впервые за долгое время сама отвечала на ласки. Мужчина увидел, что Габриела достаточно возбуждена, и без лишних слов увел ее в спальню.
Наутро Габриела проснулась встревоженная и сразу вспомнила все вчерашние события: преследование, знакомство, начало дружеских отношений и наконец — постель; все это было для нее так необычно. Рядом никого не оказалось. Она была одна в своей кровати. Шум, долетавший из ванной, подтвердил, что вчерашняя встреча была на самом деле, а вовсе не плод фантазии одинокой женщины, мечтательной и впечатлительной. Армандо приводил себя в порядок. Габриела услышала, как льется вода из душа, и затем, сморенная усталостью, стала засыпать, решив, что, кончив мыться, мужчина придет и разбудит ее, словно спящую красавицу, поцелуем в лоб, как отец, когда она была маленькая, или Серхио, когда она засыпала в гостиницах, где они назначали свидания.
Час спустя Габриела проснулась, так и не получив желанного поцелуя в лоб; ее разбудил яркий солнечный свет, потоками лившийся в окно, долетавший с улицы шум машин и пугающая тишина в квартире. Она вскочила и поняла, слегка устыдившись, что она голая, что спала без рубашки; это было против ее правил, против ее нравственных убеждений. Сорвала халат с крючка в стенном шкафу и сразу же пошла в ванную. Там никого не было; были только следы, да, они были, следы того, что ванной пользовались, и все. Мелькнула мысль, что ее новая, так много обещающая в будущем связь в опасности. Она предположила, нет, ей скорее хотелось предположить, что Армандо на кухне, готовит завтрак. Удостоверившись, что кухня пуста и никто в ней ничего не трогал, Габриела с фальшивым оптимизмом подумала, что, значит, Армандо за чем-нибудь вышел, да, он вышел позвонить, хотел известить домашних, что все в порядке, что беспокоиться не надо, что он вернется вечером; да, так оно и есть, счастье не могло быть столь недолговечным. А между тем мне бы, конечно, следовало прибрать немного в квартире, и она стала собирать грязные рюмки и выносить пепельницы с окурками. На столе лежал листок бумаги, он привлек ее внимание. И в самом деле, она не ошиблась: записка от Армандо. Он, конечно, писал — Габриела дала волю воображению, — что не задержится, что по субботам он работает, что вернется к обеду и пусть она приготовит что-нибудь повкуснее; они пойдут погулять, потом в кино, а потом снова будут любить друг друга и строить планы на будущее. На листке корявыми буквами написано было одно слово: «Спасибо», а под запиской лежала сложенная пополам денежная купюра, немое свидетельство краткой перемены в скучных буднях Габриелы.
