— Здравствуйте, приехали! Кто-то тут лишний, — пробасил новый пассажир, почему-то глядя на барабан.
— Извините, я сейчас уйду. Я жду, когда из нашего купе ковры уберут, — сказала Полина.
— Да там не только ковры. Там еще магнитолы и видаки под сиденьями. Казахский нелегальный бизнес. Накладочка вышла у них, думали, что в то купе билеты не проданы. Стоять будем, пока менты с ними не разберутся.
— Материальные блага! Всё это пустое. Как далека от истинной сущности жизни эта погоня за комфортом! Человеку достаточно крыши над головой, а ковры — это излишество, — строго сказал кришнаит с бубном.
— А я-то тут причем? — возмутился мужик, — я вообще одеждой торгую. Вот, джинсы есть, кстати, мужские, «Левайс». Для вас — десять тысяч. У девушки какой размер?
— У какой девушки?
— Да вот же девушка с вами!
— Я не с ними. Я из соседнего купе.
— Все равно. Джинсы будем смотреть? Американская классика. За ваши красивые глаза сделаю скидку.
— Лучше купите книжку. Она принесет вам настоящее счастье — счастье познания истины.
— Книжки…Книжки на задницу не натянешь, извиняюсь за выражение. Такая модная девушка, конечно, она купит джинсы. Правда, красавица?
— Протрутся твои джинсы, да и счастья от них — на секунду, а божественная истина останется с ним…с ней навсегда. И откроет ей путь к познанию через очищение.
— Вы извините, но я ничего покупать не буду, — Полина встала и отодвинула дверь купе.
Мимо проплыла чертыхающаяся башня из коробок. Лохматый романтик за окном уже явно не знал, куда себя деть. Все мыслимые прощальные слова были сказаны, а поезд не желал увозить возлюбленную, сводя на нет красоту момента. «Да уезжай ты, наконец», — наверное, думал парень, а обладательница хорошенькой ручки маялась: уйти в купе было неудобно, вдруг она не успеет выйти снова, чтобы помахать из окна удаляющегося поезда.
— Полина, иди сюда! — позвала бабушка, — все в порядке. Этот любезный молодой человек нас спас!
— А вы — молодчина, помогли задержать партию контрафактных товаров, — ответил на любезность довольный милиционер.
В купе по-прежнему пахло нафталином. Полина засунула чемодан под сиденье и пристроилась у окна. Похоже, им повезло — соседей не наблюдалось. Дверь в купе осталась полуоткрытой. Через несколько минут поезд дернулся, пассажиры высыпали в коридор и облепили окна, чтобы зачем-то еще раз окинуть взглядом толчею Казанского вокзала. Полина открыла «Грезы любви»: «Уже на пятый день съемок, рассчитанных на шесть недель, Джон оказался в постели с Кэтрин. Впрочем, ничего экстраординарного не произошло. Оба были взрослыми и знали, чего хотят. Однако Кэтрин все же обманулась: она не желала видеть, что роль Берни — всего лишь ширма, мираж и что настоящий Джон ее совсем не любит».
