Убедившись, что хотя бы знаю, с чего начать, я набрала номер. К телефону подошел отец Марины Николаевой, предположительно первой жертвы маньяка.
– Константин Владимирович, не могли бы вы ответить на пару вопросов? – выдав заранее сочиненную легенду, спросила я.
– Могу, конечно. Только что это теперь даст?
– Я понимаю, вашу дочь это уже не вернет, но, возможно, поможет предупредить подобные случаи в будущем.
– Тогда спрашивайте.
Получив согласие, я перевела дух и подошла к окну. Старичок-ясень, последние полгода прикрывавший меня от посторонних глаз кружевом из листьев, окончательно облысел. А ведь еще только конец октября. По-зимнему одетые люди сновали туда-сюда вдоль замощенного брусчаткой тротуара, то и дело заныривая в двери универмага. Мужчина в темно-синем пуховике замер прямо напротив моих окон и, как мне показалось, поднял голову. Поежившись, я отступила обратно в глубь кухни.
– Давайте поговорим о Марине, – постаралась сосредоточиться на разговоре. – Вы можете назвать свою дочь великодушным человеком?
– Она была замечательная. Очень добрая, заботливая.
– Бывало, чтобы она делилась с кем-то своими вещами?
– Вот уж нет! С детства она за свои игрушки горой стояла. Однажды нас с ее мамой даже вызвали в садик, сказали, забирайте свою драчунью. Другая девочка взяла поиграть ее куклу, так Мариночка, пока отнимала, заехала ей этим пупсом в глаз.
Мужчина рассмеялся. Даже негативные воспоминания о времени, когда его дочь была живой, теперь превратились в радостные.
– А перед ее смертью вы не замечали, чтобы она раздаривала подругам одежду, украшения или коллекции?
– В последние два года мы с ней только по телефону общались, да на каникулы она домой приезжала. Много вещей Марина отдала перед отъездом в университет. В общежитие все с собой не возьмешь, да и надо ли? Сочи – это же не наша глухая провинция, там тряпочки с рынка не поносишь. Она собиралась в большом городе новые вещи купить. Жизнь заново начать…
На этот раз до меня донеслись всхлипывания. Не зная, как перейти к делу, я продолжила:
– Бывало, чтобы в телефонных разговорах ваша дочь жаловалась на какую-нибудь боль? Произносила фразы вроде «Я не могу это больше терпеть»?
– Нет! Что за странные вопросы? Она всегда была здоровой, выносливой девочкой.
– И психологически? У нее никогда не было депрессий?
– А у кого их не бывает?
– Я имею в виду не просто плохое настроение, а затяжную хандру. Может быть, вы замечали резкую потерю веса, нежелание следить за собой, необоснованную агрессию?
