— Это мне напомнило… — сказала она и замолчала. Потом спросила: — Эти иголки в моей голове все еще нужны? Я хотела бы смыть кровь с волос.
— Конечно же, — ответил он. — Я дам указание, когда буду уходить.
— Что сказал вам обо мне этот сморщенный тип?
— Только то, что все рыжие немного шизоидны, но он считает это нормальным.
— Доктор Маккарти спросил меня, как обстоят дела с моей книгой, но я не могла ему ответить, поскольку не знаю, сохранился ли мой чемоданчик или сгорел во время аварии.
— Не сгорел. Он у вашего дяди.
— Почему же он мне не сказал?
— Думаю, потому что он и ФБР пустили слух о бумагах и пленках в вашем чемоданчике, как о содержащих много информации о действиях Лин Толман в Чикаго.
— Но там же ничего нет. Я пыталась узнать у Лин детали, но она всегда отмалчивалась.
— Мы знаем об этом, но ФБР хочет создать впечатление, по крайней мере в Чикаго, что многое стало известно. Они хотят выследить сообщников Лин.
— А я буду приманкой?
— Идея состоит именно в этом, но за дверью вашей палаты круглые сутки дежурит агент ФБР, так что вы в безопасности.
— Мне это все равно не нравится, — сказала она. — Лин погибла из-за меня, и теперь ФБР использует меня в надежде выманить ее сообщников. Не кажется ли вам, что это аморально?
— Если учесть совершенное Лин и ее бандой, то нет.
— Наверное, вы правы.
— Между прочим, доктор Маккарти хочет проследить, как изменение облика подействует на вас.
— Вы одобряете это?
— Если вы не будете возражать.
— Наверное, это будет интересно. И у него есть чувство юмора. Передайте ему, я согласна.
— Я позвоню ему после операции. Вы хотите еще что-нибудь спросить о завтрашнем дне, перед тем как я уйду?
— До начала операции вы больше не придете?
— Вы увидите меня, но скорее всего не вспомните этого. Доктор Петри, анестезиолог, с самого начала даст вам большую дозу, чтобы во время операции не пришлось использовать много анестетика.
— Попросите его полностью отключить мое сознание, перед тем как отвезти в операционную. Я не хочу знать, что происходит.
— Вы ничего не запомните, — пообещал Майк, направляясь к выходу.
— Доктор Кернз!
Он замер, держась за ручку двери, и на секунду задумался, могла ли какая-нибудь женщина незамеченной войти в палату. Другой женский голос назвал его по имени, однако, когда он повернулся назад, в комнате, кроме него и Жанет Берк, никого не было.
Но голос совершенно очевидно был другим. Он имел какой-то хриплый, нагловатый оттенок, и когда Майк приблизился к кровати, то увидел, что выражение лица Жанет, насколько это можно было заметить, тоже изменилось. До этого она выглядела озабоченной и немного возбужденной предстоящей операцией, теперь была развязной, вызывающей и даже немного дерзкой. Когда он заглянул в ее глаза, то заметил в них какой-то странный, насмешливый отсвет, который раньше отсутствовал.
