Я называю его одушевленным вслед за академиками и перипатетиками, ибо если самопроизвольное движение, как учит Аристотель, есть верный признак живого существа и все, что самопроизвольно движется, именуется одушевленным, то в таком случае у Платона есть все основания именовать одушевленным и этот орган, коль скоро Платон замечает за ним способность самопроизвольно двигаться, а именно: сокращаться, выдвигаться, сморщиваться, раздражаться, причем эти движения бывают столь резкими, что из-за них у женщин нередко замирают все прочие чувства и движения, как при сердечном припадке, дурноте, эпилепсии, апоплексии и обмороке»[73].
В 1603 году Эдвард Йорден написал первый труд об истерии на английском языке. Он участвовал в качестве медицинского эксперта в охоте на ведьм и женщине, обвиняемой в колдовстве, ставил диагноз истерии, объясняя ее припадки естественными причинами:
«Эту болезнь разные авторы называют по-разному: Passio Hysteria, Suffocatio, Praefocatio, и Strangulatus uteri, Caducus matricis и т. д. На английском языке она чаще всего называется Мать или Удушение Матери, поскольку в подавляющем большинстве случаев ее протекание сопровождается спазмами в горле: это аффект Матери или матки, в которой все главные части тела, соответственно, испытывают разные муки по разным, причинам и в связи с разными заболеваниями, которым оказалась подвержена матка»[74].
Это шокирующее ощущение известно как globus hystericus. Другие части тела «соответственно» испытывают страдания, которые возникают вследствие «симпатического взаимодействия» пораженной матки с каким-то другим органом, в результате чего последний начинает «сопереживать скорбь», или же вследствие некоторой пагубной субстанции, наподобие «испарений»[75]. Термин «испарения» возник именно в это время, а позже стал синонимом истерии, но вместе с тем он напоминает о тех газах, которые, как считалось, исходят из скважины в Дельфах — испарения из утробы Матери-Земли.
Джеймс Хиллман называет книгу Йордена
«…водоразделом, отделяющим древние предрассудки, называемые одержимостью, от современных предрассудков, называемых истерией… Ведьма стала бедной пациенткой — не злой, а больной. Психиатрическая защита от зла не исчезла вместе со злом, а просто растворилась в обыденных понятиях. Человеконенавистничество не изменилось; оно просто приняло новую форму»[76].
Далее Хиллман цитирует историка медицины Эстер Фишер-Хомбергер: «Там, где поставлен диагноз истерия, где-то поблизости находится человеконенавистничество»
