В ответ на все неутихающее хиханьки да хаханьки принимающей стороны сам я, крепясь насколько мог и сохраняя невозмутимую морду лица, засунул руку в салон, достал оттуда медный, слегка помятый пионерский горн с красным штандартом и выдудел из него нечто невнятное. В принципе музыка тут и неважна совсем, это знак был, символ ушедшей эпохи.
Затем упер горн в бедро с отлетом локтя и крикнул:
— На линейку становись!
Чертова дюжина путан, бодро повыпрыгивав наружу, построились у автобуса в линеечку. На них были надеты туфли на высоких шпильках, белые гольфы, короткие — до самой этой — темно-синие юбочки-манжетки, белые блузки с рукавчиками-фонариками и красные пионерские галстуки, которые в наше время носят только дети членов КПРФ, и то наверняка насильно. Прически также были соответствующие: косички кренделями и вразлет, конские хвосты или короткие каре. Гримеры мосфильмовские постарались всех путан стилизовать под брежневские семидесятые годы, которые, по воспоминаниям наших олигархов, пришлись на их счастливое детство, когда состоялся первый их дрочер[45] на такие же сиськи с красным галстуком у пионервожатой.
— В борьбе за недра будьте готовы! — скомандовал я.
Вскинув руки в пионерском салюте, путаны хором выкрикнули:
— Всегда готовы!
Тут уже ржали все.
Охранники.
Водила из автобуса.
Ругин.
Да и сам я заржал, глядя на них.
Даже девки прыснули в кулачки, впрочем, стараясь сохранять свои личики серьезными, сообразно прейскуранту и взятой на себя роли.
Сюрприз удался. Я его даже не для олигархов готовил, а персонально для Ругина, чтоб он и дальше не забывал подкармливать заказами такого креативного партнера, как я.
— Не-э… — Ругин в остатний раз отдышался и поправил очки в тяжелой черепаховой оправе. — Это должен видеть каждый. Вот так ты их прям на главную площадку и повезешь.
Мне такой расклад никак не климатил, пиарщик — профессия непубличная, и я пошел в отрицалово:
— Вованя, ты уж как-нибудь со своим начальством сам, а?..
— Жорик, мне никак не можно это, а то бы я такого случая не упустил, поверь, даже галстук пионерский бы нашел — вспомнил детство. Увы, я тут на посту, пока всех не встречу, не распределю… Это у них праздник, а мы с тобой на работе. Я тут вообще за цепного барбоса сегодня. Не скажешь, что и топ-менеджер. Придется тебе вожатым шмаровозом побыть у пионерок. А чтоб не так обидно было… — Ругин сунул руку за борт тысячедолларового пиджака и вытащил оттуда пухлый офисный конверт.
