— Они нет, а вот те, кого они обольщают!.. — с негодованием проговорил Харис. — Эти бестии принесли аделианскому воинству больше горя, чем полчища боевых даймонов. Они внушают людям слова розни и очень искусны в своем деле. Гнев, зависть, ожесточение, ссоры и распри — вот плоды работы эритов.
— Наши мечи могут их поразить?
— Поразить эрита в открытом бою легко. Это может любой начинающий воин. Но эриты всегда избегают боя, подставляя вместо себя людей.
— Тогда нужно помочь этим людям увидеть своего настоящего врага, — решил Марк.
— Это и хочет сделать хранительница.
Страсти накалялись с пугающей скоростью. Особо храбрые крестьяне делали угрожающие выпады своим оружием, но приблизиться к девушке на расстояние удара не решались.
— Вспомните былую славу, вспомните Эпоху лесных войн! — призывала хранительница. — Вспомните, какая радость горела в ваших душах. А ныне вы предаете свои сердца похотям Амартеоса.
— Заблудшая ослепленная душа! — вскричал старейшина. — Мы адельфы, и никогда не отдавали своих сердец никому, кроме Спасителя.
— Почитаете Спасителя на словах, но отреклись от Него своими делами! — с обличающим гневом выкрикнула хранительница. — К чему вы пришли? Нищета, болезни, проклятия — вот вам свидетельства, что я говорю правду. Небеса закрыты для ваших молитв. И никто, никто не исцелился от лесного мора кроме лесника Ремфана, который предпочел уединение вашему обществу.
— Ведьма! Обольститель говорит твоими устами! — возгорелась толпа, и двое разъяренных крестьян швырнули в девушку рогатины. Одну из них хранительница отбила плавным взмахом меча, от второй ловко увернулась. Движения ее были настолько плавными и изящными, что Марк невольно залюбовался.
— Ну все, во мне начинает бушевать благородный гнев! — заявил Харис, вытягивая свой короткий меч. — Пора объяснить хранителям традиций, что их традиции немного подгнили!
— Не оскорбляй славный аделианский орден, Харис! — строго упрекнул его епископ. — Эти люди уже давно не имеют ничего общего с хранителями традиций. И убери меч. Мы не имеем права поднимать оружие против адельфов, пусть даже отпавших.
— Святой-Всемогущий! Не буду я с ними драться, они того не достойны! — проговорил странствующий рыцарь. — Припугну только и уведу хранительницу.
— Стой, стой, — свисая с коня, Флоя схватила его за рукав. — Пусть этот подвиг совершит Седьмой миротворец!
Марк похолодел. Ему вовсе не улыбалось усмирять разбушевавшуюся толпу. Харис же, недоуменно застыв на какую-то секунду, благородно уступил подвиг миротворцу:
