— И что же: наместник Кивей не придумал ничего лучшего, чем бросить в мясорубку лесной войны новые рати? — поинтересовался Марк у Сурка, который то и дело строил из себя всезнающего вояку.
— А как иначе? Разве эти селюхи способны сами за себя постоять? Да хоть с ног до головы их вооружи, они разбегутся от одного слуха о солиме!
— Не то я имел ввиду, — чуть слышно прошептал Марк.
В первый месяц работа наёмников, в число которых входил и Марк, ограничивалась сопровождением беженцев из лесных поселков. Время от времени в лагерь наёмников приходил запрос о защите того или иного селения. Воины приходили на место, сидели в засадах, помогали жителям оббить селение частоколом, наводили шуму, да и уходили ни с чем.
Частенько в лагерь наведывались Глашатаи Войны, уже известные Марку с Морфелона. Сотник Фест и другие военачальники мигом созывали всех бойцов к помосту, выражая почтение и покорность перед знатными гостями. Речи Глашатаев всегда были воинственны и многогневны:
— Солимы страшны! Их жестокость к захваченным в плен жителям посёлков столь ужасна, что я не могу собраться с духом, чтобы рассказать об этом! — говорил страшным голосом Глашатай, облачённый в коричневые одежды храмовника. — Давно бы наше славное воинство покончило с этими изуверами, если бы не гнусное пособничество изменников людского рода — лесных чародеев. Они предали свой род, позволив нечистым духам войти в свои тела, да ещё и имеют наглость заявлять, чтобы с ними обращались как с людьми! Они гнусные сообщники кровожадной нечисти, их ритуалы омерзительны! Порча и мор, насылаемые ими на селения мирных жителей — лишь малая часть их дикости! Они нелюдь из нелюди, и каждый, кто сеет слухи о том, что они являются людьми — гнусный невежда, лживый смутьян и бессовестный еретик!
Эти нехитрые речи приносили свои плоды. Вскоре уже многие наёмники-новички говорили об изобличаемых Глашатаями племенах сельвы, как о нелюдях, которых можно уничтожать без зазрений совести. Усилия Глашатаев Войны были Марку понятны. Путь Истины запрещает убивать людей, однако ни один из его запретов не касается нечисти, у которой нет души, а большинство наёмников как-никак верили в Спасителя. И всё же в то, что люди могут превращаться в бездушную нечисть целыми племенами, Марк поверить не мог.
— А в переговоры с солимами вступать не пробовали? — спросил он как-то Сурка.
— С нелюдью?! — поразился тот. — Да ты клювом об пол долбанулся, Подорлик! С нелюдью в переговоры! Ты это ещё у бывалых спроси, что в лесах друзей потеряли, да укоренённые посёлки видели. Те живо ряху намнут за такие шутки!
