Натуралисты выяснили, что муха
Съедает мух, которые меньше её.
Те съедают мух, которые ещё меньше.
И так продолжается до бесконечности».
Я снова повторю, что Бирс не был капризным, как певичка.
I
Амброз Бирс одним из первых пошёл на защиту Союза в войне между штатами. Он записался в роту Си 9-го пехотного полка индианских добровольцев и дослужился до звания капитана. Позднее ему было присвоено звание майора «за героическую и похвальную службу». О его храбрости было напечатано много статей (причём сведения никогда не исходили от него). Он, кажется, был абсолютно бесстрашен, крайне безрассуден и, соответственно, был несколько раз ранен – дважды тяжело. Война закончилась, на его военной карьере не было ни пятнышка. Ни один самый едкий враг не сомневался в его военных заслугах. Здесь он был неуязвим.
Как во многих других случаях, Гражданская война сделала из Бирса человека и заложила основание его литературных достижений, повлияла на каждый поворот его жизни, но лишь частично на его сочинения.
Странно, но Мировая война пока не создала в литературе ничего достойного своему имени. Всё-таки соотношение участников Мировой войны и американской гражданской – пятьдесят к одному. Но в культуре это соотношение – тысяча к одному. Кажется, Мировая война – это единственный настолько крупный конфликт, который так скуден на литературные шедевры. Вероятно, её участники были слишком ослеплены кровью и не видели ни славу пришествия господня, ни атаку лёгкой кавалерии, ни шуточек Фуззи-Вуззи[46].
Ни одна тема не занимала Бирса больше, чем война. Тут наши интересы сходились, поскольку и для меня никакая тема не имела большего интереса. Он изучал её более сорока лет, а я потратил на её изучение более тридцати лет. Мы оба общались с учёными и художниками войны – с армейскими и морскими офицерами, военными и морскими писателями – а Бирс четыре года принимал участие в самых тяжёлых битвах, какие видел этот мир. Как издатель я прочёл сотни рукописей, рассматривающих разные аспекты разных войн, которые были опубликованы, и сотни других, которые так и не были опубликованы, а, кроме того, прочёл множество других военных сочинений. Бирс прочёл всё, что касалось основных войн, которые велись на протяжении всей истории. Чтобы вместить все эти книги, нужно построить такое же большое здание, как Пантеон[47].
Наши самостоятельно полученные выводы не часто расходились. Когда они всё-таки расходились, ни один не старался переубедить другого. Для нас обоих Гражданская война была самым интересным из всех конфликтов. Даже Мировая война, которая началась вскоре после смерти Бирса, не интересует меня так, как великая американская междоусобица. Гражданская война овеяна даже большей романтикой, чем Троянская. Ни один вооружённый конфликт не порождал более великих трудностей, ни один не сопровождался таким человеколюбием, таким великим рыцарством. Здесь военное искусство и наука достигли высочайших высот, если исключить большую стратегию. Это была и типичная, и одновременно идеальная война. Обе стороны сражались за высокие идеалы, сражались за них с человеколюбием и почти всегда в соответствии с правилами цивилизованной военной процедуры. Обе стороны совершили все ошибки, известные по другим войнам – от межплеменных споров до настоящего времени.
