Тут Буффало Билл заметил того же старика, который вчера просил еды у Китти Малдун. Он стоял перед ними, достаточно близко, чтобы слышать их слова, если бы хотел их услышать.
– О, думаю, это одна из диковинок, которые растут в городе. На равнинах или в горах я такого никогда не видел. Нищий в лохмотьях и тряпье. Старик просит милостыню, и мы, молодые, должны ему помочь.
Дикий Билл достал из кармана пару долларов и бросил их к ногам старика.
Старик оглядел своих благодетелей сверкающими чёрными глазами. Наклонившись, он подобрал деньги и двинулся было прочь, но Буффало Билл схватил его за сумку из оленьей кожи.
– Постой, старина. Вот возьми и купи одежду получше. Скоро похолодает, а ты паршиво одет.
За словами последовала двадцатидолларовая золотая монета. Старик подхватил её прежде, чем она коснулась земли, с проворством, которое рассмешило людей границы.
Старик что-то пробормотал. Они решили, что это благодарность, но если бы они услышали его слова, они не отпустили бы его без расспросов.
Он сказал:
– Смейтесь, смейтесь. Кое-кто заставит вас поплакать. На этой длинной дороге нет поворотов, она идёт только вперёд.
Тем не менее, они ничего не услышали. Когда их смех затих, он уже скрылся за углом.
Два человека границы пошли в конюшню, где стояли их лошади. Дикий Билл оседлал свою Чёрную Нелл и лошадь Фрэнка Старка. Он собирался ехать прямо в дом, где жили мать и сестра Буффало Билла, поскольку знал, что Фрэнк там.
Сразу ниже порогов река через ущелье в холмах обрушивалась вниз водопадом и бурлила и пенилась в широком водовороте. Рядом находилась рощица, которая, будь поблизости поселение, была бы «истощена» прогулками влюблённых и пикниками.
Под огромными ветвями старых деревьев росла ровная, мягкая трава. Дорога шла направо, а глубокая река, успокоившись после водопада, журчала вдоль низкого берега. Это была как будто не та река, которая в холмах, посреди острых скал рвала всё на куски.
В этой рощице Дикий Билл и Фрэнк Старк разбили лагерь на вторую ночь пребывания за городом. Их лошади были слишком хорошо обучены, чтобы удалиться от своих хозяев на таком хорошем корме.
Сёдла и одеяла лежали под большим деревом. Перед деревом весело пылал огонь. На огне жарились оленье бедро и пара диких индеек. Они уже покрылись румяной корочкой, и кто-то из мужчин изредка поворачивал их.
В этой местности охотники не заботились о том, чтобы беречь животных. Они убивали «оптом», и то, что они не съедали, доставалось лисице, волку или вороне.
