– Я не могу, сэр! – сказал Билл с дрожью в голосе.
– Не можете? По какой причине? – изумлённо спросил банкир.
– Если я увижу её снова, то влюблюсь, и любовь сведёт меня с ума, – прямо сказал Билл с той честностью, которая была свойственна его характеру.
– Боже, влюбитесь? Ну, и что такого, если влюбитесь? Если она полюбит человека, который спас её, защитил от оскорбления и способен снова защитить, то отец будет её только почитать. Я ни словом, ни делом не помешаю её сердечному выбору. Я повторяю: мой дом – это ваш дом. Если это приведёт к любви, тем лучше. Веди его к матери, Лу, а я пока схожу к генералу Фримонту и получу для него назначение.
– Пожалуйста, сэр, не делайте этого, – сказал Билл. – Поскольку вы были дорогим другом моего дорогого отца, я с благодарностью воспользуюсь вашим гостеприимством, даже если рискую потерять сердце. Но мне не нужно назначение. Я командую отрядом благородных, храбрых, испытанных друзей – бесстрашных и верных скаутов. Он сослужит хорошую службу. Но когда я получу погоны, то надо мной будут ещё одни погоны, которые будут мне приказывать. Я знаю, что они скажут то, что мне не понравится. И тогда я взбрыкну, как мой Пудреное Личико, если кто-то другой попытается сесть на него. Нет, сэр, позвольте мне остаться независимым. Так я буду в десять полезнее, чем с назначением в армию США. Сейчас я пойду и познакомлюсь с вашей женой, а потом, если мисс Луиза захочет, я приведу её к своей матери и к сёстрам-близняшкам. Они пережили тяжёлые времена, когда были у краснокожих и партизан. Сейчас они наконец в безопасности, и, надеюсь, что они останутся в безопасности, пока мы не разберёмся с этими неприятностями. Потом я заново отстрою свой дом и приведу все дела в порядок.
– А я помогу вам, храбрый юноша. Сейчас я должен идти, но мы встретимся за обедом.
В старой, или французской, части города, среди травянистых холмов и древних деревьев, где ещё жили потомки первых поселенцев, путешественников прошлого – Саблетты, Шато, Валле, – на берегу великой реки стоял опрятный домик. Лунный свет пробивался в окна через заросли жимолости и вьющейся розы. Сейчас в доме царили радость и счастье.
Добрая мать Буффало Билла сидела здесь с вязанием на коленях. Рядом с ней сидели сёстры-близняшки. Китти Малдун в углу усердно чистила картошку для завтрака – в этой семье не забывали о том, что вставать нужно рано.
Но в небольшой, опрятной гостиной были не только эти женщины.
