Но она молчит. Не спускает с него глаз, словно ждет какого-то подвоха.
— Что ж, — решает он, — пожалуй, это и впрямь неплохо придумано. Так дело у нас пойдет быстрее. Всю вину я беру на себя… Да ведь мне не привыкать.
И он принимается писать: «Я, нижеподписавшийся Дюваль Рауль, настоящим признаю, что подстроил аварию…»
Она резко обрывает его:
— Нет! Пиши: признаю, что пытался убить свою жену…
— Но это же неправда, — протестует он. — Не пытался я тебя убить…
Он продолжает: «…при следующих обстоятельствах: 6 июля сего года на шоссе А7 автомобиль марки „Триумф“ с номерными знаками 2530 РБ 75, который вела моя жена, остановился вследствие прокола левого заднего колеса…»
Он старается изо всех сил. Подбирает самые обтекаемые выражения, чтобы показать, насколько он беспристрастен и до какой степени все это ему теперь безразлично. Тут же монотонно перечитывает вслух написанное, словно чиновник из какого-нибудь учреждения:
— «Я сменил колесо, причем умышленно не затянул до упора крепежные болты, что неизбежно должно было привести к аварии…» Так пойдет?
— Укажи, что имеются свидетели.
— Ладно… «Авария произошла у последней автозаправочной станции перед поворотом на Авиньон. Тяжких последствий она не имела, так как машина сбавила скорость, чтобы въехать на стоянку, расположенную перед автостанцией. Двое рабочих, дежуривших ночью на станции, обнаружили поломку и приступили к ремонту».
Он вырвал листок, быстро перечитал его еще раз, добавил пару запятых, поставил дату и подпись, затем протянул его Веронике. Спокойно, словно ее здесь уже не было, положил блокнот в карман, поднялся со стула, подошел к автораздатчику и опустил в щель монетку. Кофе в бумажном стаканчике дымится и обжигает ему пальцы. Обмакнув губы в горячую жидкость, он прохаживается по залу, словно хочет размяться с дороги. На Веронику он и не глядит, хотя повсюду натыкается на ее отражение. Она обдумывает текст признания, застыв, словно манекен в витрине. Очевидно, пытается понять, не надул ли он ее. Наконец она аккуратно складывает листок и убирает его в сумку. Щелкает замком. Оба они чувствуют, что перед тем, как навсегда разойтись в разные стороны, им следовало бы произнести какие-то слова, хоть как-то выразить свои чувства. Пусть они враги, но до чего же глупо расставаться вот так, в магазине самообслуживания, среди плиток нуги и тюбиков крема для загара! Но Вероника выходит не обернувшись. Прощай, Вероника! Теперь-то и пойдет у них война нервов.
