Первое, т. е. благодать Божия, созидает внутреннего человека, а последнее, т. е. наше делание, только охраняет здание благодати, при том при содействии той же благодати. От одного же нашего внешнего молитвенного делания — и простого и художественного — рождается и воспитывается евангельский фарисей, зараженный самомнением или, в меньшей мере, последует за ним духовное бесплодие в простых неразумных молитвенниках. «Господи, научи нас молиться» просили апостолы, или «Господи, просвети тьму мою» постоянно молился один из первых умных молитвенников, Св. Григорий Палама.
После обеда за чаем прочитали для проверки мой «молитвенный дневник» за три последних дня (с 24 по 27 августа). Мой сотрудник заметил по дневнику и по объяснению моему на его замечание, что неправильное у меня управление дыханием во время умной молитвы: я употреблял усиленные вдыхания, — где оно кончается — места сердечного и тем утруждал свою грудь, производя в ней волнение, т. е. тогда как в художественной молитве требуется тихое и плавное дыхание — «удерживать, по святоотеческому выражению, борзое дыхание и задерживать». С сим я согласился. Другое замечание сделано было на мое выражение (26 августа): «Само сердце видит Господа и себя и свое молитвенное призывание». — «Это у вас, Батюшка, заметил мой сотрудник, соединился ум с сердцем и из сердца видит, а вам кажется сердце видит, но не сердце, а ум видит». С ним я согласился до времени, когда убеждусь более от святоотеческих слов. Так же освободил мой сотрудник наперед от необходимости поклонов и призывания слов молитвенных с биением сердечным, особенно затрудняющим меня в числе приемов художественных, святыми отцами прямо не указанных приемов, как и всякой истинной молитвы, состоит в смиренном, внимательном и усердном призывании Господа умом в сердце.
28 августа
Сегодня на утрене, во время «художественной» молитвы, грудь уже не болела после того, как перестал делать частые вдыхания для определения «места» сердечного, а вместо того сдерживать немного вдыхание и выдыхание, чтобы дыхание, по святоотеческому учению не борзо было. От такого сдержанного дыхания в сердце и во всем теле чувствовался покой, что отражалось и на спокойствии духа и способствовало скорее ощутить «место сердечное» и творить там умную молитву. Так требуются нам вразумления и поправки друг от друга.
Исповедь в тот день прошла мирно, хотя и ожидал с некоторыми из братии неспокойных объяснений на исповеди и сам был озабочен до исповеди. Всякую заботу и в этом отношении надо возлагать на Господа и не приготовлять своих объяснений с неисправными исповедниками, по упованию: «В тот час (на исповеди) дается, еже подобает рещи». Проводив братию сел в притвор и продолжал свое обычное правило молитвенное. От утомления, вероятно, и рассеянности, предыдущей в обращении с исповедниками забылся на минуту или менее того. Но то диво, что после минутного незаметного тонкого забвения сном, пробуждался с более ясным зрением умом Господа в глубине сердечной, и молитва после краткой остановки сама продолжала твориться опять до тех пор, пока она постепенно незаметно останавливалась, и я снова затем пробуждался с нею. Так продолжалось в течение часа несколько раз.
