Шутками и смехом сопровождается эта почти нечеловеческая по темпам работа. Все прекрасно понимают, что успех рейса решает уголь.
На берегу у самой воды лежит большой бунт оленьих шкур. В нем лежат связанные большими пачками толстые оленьи постели, их больше 600 штук. Тут же вперемежку легкие пушистые пыжики, — им предстоит превратиться на острове в меховые рубахи, кухлянки и брюки.
Северное небо почти все время закрыто мрачными тучами, только иногда в щель раздвинувшихся туч ударят острия солнечных лучей, и все на земле засмеется, заискрится и заиграет. Но миг, и опять сумрачно, набегает частый гость, туман, и плачет небо мелкими осенними слезами. Мокнут будущие спальные мешки, брюки, кухлянки. Пока идет погрузка угля, шкурье грузить нельзя, иначе все оно будет черно от угольной пыли. Нужно укрыть шкурье; промокшее неизбежно пропадет. Добыл брезенты, и с помощью чукчей шкурье было укрыто.
В бухте Лаврентия встретился с председателем чукотского райисполкома Пономаревым. Меня интересовали олени, заказанные для острова еще из Владивостока по телеграфу.
— Хорошо, что я встретил вас, товарищ Пономарев. Как олени?
— Какие олени? — на его лице видно было изумление.
— Разве вы не получили мою телеграмму, в которой я просил приготовить десяток живых оленей для острова?
— Забыл, товарищ Минеев, совсем забыл. Как же, получил, да дела столько, что замотался совсем и забыл.
— Так… Значит оленей нет?
— Нет, олени есть.
— Вот это хорошо. Куда только девать их на судне?
— Постой, постой, олени-то есть, да нет их тут, в тундре они.
— Так надо пригнать их, только и делов.
— Сразу видно, что ты тут новый человек, вишь какой скорый. Дело-то видишь в чем, товарищ Минеев, — купить у чукчей живых оленей очень трудно, почти невозможно, не продадут они, да еще если узнают, что не на убой, а на вывоз на остров, ни за что не продадут.
— О каких же ты оленях говоришь?
— У рика есть свое стадо. Голов триста. Вот из них я и решил тебе выделить десятку. Загодя давать распоряжение я не стал, чтобы зря не гонять животину. Потом навалилась куча дел — я и забыл дать распоряжение. А теперь уж поздно.
— Почему?
— Далеко. Не поспеют они, а ждать вы, поди, не будете?
— Куда там ждать! Жаль, очень жаль. Я поэтому и мясного скота не взял, что на оленей рассчитывал.
Сено, взятое еще из Владивостока, выгрузили на берег.
На море шторм. Крупная волна идет в бухту, бьет суда борт о борт. Снимаемся с якорей и уходим отстаиваться в бухту. Досадно, погрузка закончена, можно бы выходить, но приходится ждать. Штормовать в море с такой перегрузкой и массой палубного груза опасно, многое можно растерять. Как только спадет ветер, выходим в море.
