Впервые их пути сошлись около 1812 г., а возможно и раньше, когда Болховитинов в лице Румянцева надеялся найти покровителя издания своего исследования о грамоте князя Мстислава. Договоренность об этом была достигнута, но какие-то обстоятельства помешали осуществлению издания. Дело ограничилось гравировкой текста грамоты и частичным набором исследования. Сам Болховитинов позже обвинял в этом А. Н. Оленина, давшего якобы отрицательный отзыв на его труд. Оскорбленный, он передал работу М. Т. Каченовскому, который и опубликовал ее в журнале «Вестник Европы». В течение нескольких лет после этого между Болховитиновым и Румянцевым происходил лишь любезный обмен научными новостями.
Взаимная заинтересованность вновь возникла около 1817 г., когда Общество истории и древностей российских отказалось печатать «Словарь русских духовных и светских писателей» Болховитинова, ранее опубликованный им по частям в журнале «Друг просвещения». Это была первая после известного «Исторического словаря» Н. И. Новикова сводка биографий русских писателей. Румянцев деликатно предложил свои услуги по финансированию печатания «Словаря». Подготовка рукописи к изданию и корректура были поручены Анастасевичу. Но уже выход первой части привел к взаимному разочарованию: текст оказался набранным неряшливо, с многочисленными ошибками. Румянцев потребовал снять с титульного листа «Словаря» свой герб[34].
Болховитинов запомнил свои две неудавшиеся попытки сотрудничества с Румянцевым. В дальнейшем, несмотря на неоднократные предложения, непосредственного участия в работе кружка он не принимал, хотя и консультировал его членов в процессе подготовки ими научных трудов. Румянцев был многим обязан ученому монаху: в процессе их многолетней переписки возникали новые научные замыслы, обсуждались исследования кружка.
Постепенное сплочение вокруг Румянцева представителей различных слоев русского общества и приложение их труда, знаний, энергии на решение строго очерченного круга задач имели свои истоки в общественной атмосфере тех лет. Великая французская революция, наполеоновские войны и борьба народов Южной Европы и Южной Америки за свое социальное, политическое и национальное освобождение усилили и в русском и в зарубежном обществах интерес к истории. С помощью истории пытались объяснить настоящее, фактами прошлого широко оперировали в качестве обоснования разнообразных практических мер. Исторические экскурсы стали неотъемлемой частью публицистических, литературных, экономических сочинений, повествования о прошлом заняли прочное место на страницах почти всех выходивших в то время в России журналов. «И моя деревня должна принадлежать истории», — в этих словах писателя М. Н. Макарова отразился подъем, который переживало тогда краеведение. Объявляются всероссийские подписки по сбору денежных средств на строительство памятников на Куликовом поле, Минину и Пожарскому. Для сотен людей в различных уголках России изучение прошлого становится важной духовной потребностью. Возникают национальные кадры историков с отчетливо выраженной тенденцией к постепенной демократизации их социального состава.
