Это было не так, машина, разумеется, была не с помойки, он ее купил. Но по сути она была права, этот “Фольксваген” набегал в чужих руках столько, что, в принципе, ему полагалось быть на автомобильной свалке. И куплен он был за ничтожные деньги – истинно копейки. А чуть бы дороже – и уже не осилить.
– Остановись! – прервал ее В. С такой раскаленной резкостью, какой не ожидал от себя и сам. – Остановись! Иначе… – Голос его сел, превратившись в клекочущий хрип.
Что “иначе”, он не знал, да скорее не слова, что произнес, а этот его хрип отрезвил жену.
– Ой, прости меня, прости меня, прости! Пожалуйста! – вырвалось из нее. Она закрыла лицо руками. – Я не хотела! Не понимаю, как получилось. Я так и не думаю вовсе. Прости, прости!
Искренна ли она была? Если не думала, то откуда это все взялось? Думала она так, думала! Вот только и в самом деле не хотела этого говорить.
В. не ответил ей. Он только наконец взглянул на нее. Взглянул и слегка кивнул головой. Я слышал, что ты сказала, значил этот его кивок.
Охранник на стоянке, увидев машину В., не открывая шлагбаума, кубарем скатился из своей голубятни вниз.
– Так это ты сам и есть! – провопил он. В. с женой услышали его даже за закрытыми окнами. – Мне еще утром показалось, ты как-то так… как у следака на допросе! Ясно почему! Пешедралом по воде… ни хрена себе!
И вот тут, с охранником, В. взорвался. Он ткнул пальцем в клавишу, открывая окно, стекло еще ползло вниз – он заорал:
– Что ты лезешь! Ты! Не твое дело! Не лезь! Сидишь там у себя – и сиди! Что привязался? Чудо тебе нужно? Что тебе до чуда?! Доить его будешь? Водку с ним пить?
И еще, и еще орал – бессмыслицу, бред, Бог знает что, пытаясь остановиться – и остановиться не в силах.
Злобно-хищное выражение фиолетовых орлиных ликов на груди оттиснулось копией на брыластом лице охранника. Клюв державной птицы воззрился на В. из мясистых щек. Охранник почесал лоснящийся потом голый живот под пупком, сплюнул под ноги, и из него исторглось с горячей свирепостью:
– Че разбазарился? Пасть заткни! С такой тачкой – и еще хавало разевать!
Шлагбаум перед В. поднялся спустя целую вечность. Во всяком случае, за это время охранник мог вскарабкаться к себе в голубятню раз десять.
Жена, пока они ждали взлета полосатого цербера, сидела рядом с В. – сама пришибленность, искоса, замечал он, взглядывала на него – и тут же отводила глаза. Он видел: губы у нее подбирались, дрожали, собирались гузкой, однако она удерживала себя от слез усилием воли, – точно как вчера, когда он выбрался на берег со спасенным мужчиной.
