«Хоть бы капельку света!» – застонала душа.
И Бог услышал. Раздался скрежет, и открылась тяжёлая дверь, впустив в тесную камеру полумрак. Вошли трое. Один держал факел, и его было невозможно разглядеть из-за слепящего огня. Лица второго не было видно из-за чёрного монашеского капюшона, а третий… это был уже знакомый тюремщик. Он подошёл, звякнул связкой ключей и снял с её запястья тяжёлое ржавое кольцо. Монах кивнул, и тюремщик, поклонившись, ушёл. Она наконец-то смогла встать на ноги. Изголодавшиеся по свету глаза жадно уставились в стену из закопченного, но местами ещё красного кирпича.
– Вы пришли отпустить мне грехи? – спросила она, не отрывая взгляда от кровавых отблесков пламени. В охрипшем голосе уже не было того кокетства и смелости, которыми она так раздражала судей на протяжении всего процесса. Она до последнего надеялась, что Граф сдержит слово и вытащит её из этого кошмара. Но смертный приговор был зачитан, и вот уже несколько недель она ожидала своей очереди на гильотину.
– Помнишь ли ты, где шкатулка? – услышала она знакомый голос и вздрогнула. Вновь обретать надежду, после того как окончательно с ней рассталась, как ни странно, уже не хотелось.
– Как я могу помнить, если я и не знала никогда, куда вы её спрятали?! – дерзко ответила она.
– Если вспомнишь, останешься жить.
– Жить? – Она рассмеялась. – А зачем?! – Смех перешёл в истерику. – У меня всё отобрали! Я нищая старуха. Зачем мне жить?!
– У тебя есть ключ!
– Ключ?! Что толку от ключа, если им нечего открывать?! – истерично крикнула она и разрыдалась, упав на колени. – Мне надоели ваши игры! – простонала она, утирая слёзы. – Я не знаю, где её искать! Я уже переспала со всеми, с кем только можно, чтобы найти её! Мы перерыли весь парк в вашем бывшем замке, обыскали все подвалы и чердаки, объехали всю Францию и пол-Европы! Где ещё я должна была искать её?
– Казнь назначена на завтра. У тебя осталось меньше суток. Ищи!
Монах развернулся и вышел, уводя с собой факельщика. Вновь воцарилась кромешная тьма.
– Где я должна её искать? – проскулила Жанна. – Она прикоснулась к руке, стёртой кандальным браслетом. «Меня не приковали! – мелькнула мысль. – А ведь и правда: у меня не было раньше возможности исследовать камеру». Она встала на четвереньки и начала ощупывать все углы каменного мешка.
Пни стояли плотным кругом, замерев, словно деревянные идолы. Даже дети, которых обычно невозможно заставить молчать, смирно топтались и хлопали полусонными глазами. Люди пели, если, конечно, можно назвать песней однообразный протяжный звук, то ли м-м-м-м-м, то ли а-а-а-а-а, то ли и то, и другое вместе. И казалось, что это даже не звук, а огромный вибрирующий шар, который обретает плотность, растворяя в себе тела и души. В центре, слегка раскачиваясь, стоял высокий седой старик. Удерживать равновесие ему помогал длинный загнутый посох. В воздухе пахло грозой.
