что утаишь — по суду разочтешься вдвойне…
Так вот у многих была, да сплыла ветчина;
разве что ночью мололи маленько зерна,
пили из вымени и, никого не спрося,
хоть одного успевали прибрать порося.
Время ловчить научило, на ум навело:
к нам горожане порой приходили в село,
сукна давали в обмен, — да о чем говорить,
деньги годились тогда, чтоб от них прикурить.
Вот уж поганые нынче настали года!
С неба свалилась крестом крючковатым беда:
мы не видали хозяев таких на веку —
мерят зерно и на граммы считают муку.
Нива — твоя, лишь покуда стоит зелена,
твой — виноградник, но ты не увидишь вина,
если в распадке поставишь силок на зайчат —
завтра соседи, глядишь, на тебя настучат.
Сливы созреют — первач для хозяев, учти;
семя твое не должно прорастать во плоти.
Жизнь, говорят они, только дается взаймы.
Ну, да об этом еще побеседуем мы.
Люди, молитесь о том, чтобы сгинуло зло,
чтобы его ураганом навеки смело;
чистите ружья и косы точите пока —
пейте, да только оставьте и мне полглотка.
