В «Солнце мертвых» Шмелев изобразил то, чему был свидетелем, — крымские репрессии и голод. Он описал события, которые укладываются во временные границы: с 20 августа 1921-го по февраль-март 1922 года. Место действия — Профессорский уголок под Алуштой. Узнаваемы прототипы героев. Например, собирающий крошки с пола татарской пекарни автор «Словаря ломоносовского языка» — профессор, известный филолог И. М. Белоусов (1850–1921), о судьбе которого в крымскую пору хлопотал Шмелев. В мотивах «Солнца мертвых» отразились и реальные факты и общая атмосфера крымского существования — та, о которой он, в частности, писал Вересаеву, когда просил его помочь врачу Коноплеву, дачу которого заняли под морской наблюдательный пункт, хотя в Алуште есть пустующие дачи; та, о которой говорилось в его письмах к Треневу: о гибели людей от голода, о незахороненных трупах, о своем голоде, о голодном обмороке жены, о том, что больницы не принимают опухших с голоду, а приюты не берут детей.
Крым для русской эмиграции — врата в иной мир, последние врата изгнанника. У Шмелева Крым — все равно что Киммерия, мрачное место, где был расположен вход в Аид. Таким Крым был в «Крымских степях» (1903) И. Бунина, у М. Волошина в «Киммерийских сумерках» (1906–1908). Крым в русской литературе задолго до Шмелева обрел черты греческого мифа: это место зловещее, путь в «Аидову мглистую область», как говорится в «Одиссее» Гомера, «там киммериян печальная область». «Солнце мертвых» — о реальных страданиях, и узнаваемые в эпопее мотивы древнего мифа усиливали чувство безысходности, древнего ужаса, навалившегося на человека XX века. Шмелев явно усиливал в своем произведении ощущение человека, оказавшегося в древности, в умершей цивилизации; например, рассказчик видит сон, построенный на аллюзиях с «Одиссеей»: нездешние деревья, солнце цвета бледной жести источает «подводный» свет, люди — уже нездешние, прошедшие нечто страшное, — с неживыми лицами, в бледных одеждах; но и Цирцея сказала Одиссею о том, что в Аиде умершие — как безумные тени.
Крым — гиблое место, а сытый мир — за морем, где Стамбул, там горы хлеба, брынзы, кофе. Крым — царство мертвых либо обреченных на смерть. И солнце уже не источник жизни, а символ смерти, бесчувственного существования человека, раздавленного трагедией. Вспоминая в 1942 году свой отъезд из России, Шмелев писал о том, что он и Ольга Александровна были словно неживые — им светило солнце мертвых
