, тем самым еще в 1882 году предвосхитив неохристианские искания писателей и философов Серебряного века. В своем скептическом отношении к Церкви он утвердился после поездок в Киево-Печерскую и Троице-Сергиеву лавры в 1879 году. С тезисной краткостью он изложил свои позиции после отлучения его от Церкви в «Ответе на определение Синода от 20–22 февраля» (1901): «Верю я в следующее: верю в Бога, которого понимаю как дух, как любовь, как начало всего. Верю в то, что он во мне и я в нем. Верю в то, что воля Бога яснее, понятнее всего выражена в учении человека Христа, которого понимать Богом и которому молиться считаю величайшим кощунством. Верю в то, что истинное благо человека — в исполнении воли Бога, воля же Его в том, чтобы люди любили друг друга <…> это увеличение любви <…> дает после смерти тем большее благо, чем больше будет в человеке любви, и вместе с тем и более всего другого содействует установлению в мире Царства Божия. <…> Верю, что для преуспеяния в любви есть только одно средство: молитва, не молитва общественная в храмах, прямо запрещенная Христом (Мф. VI, 5—13), а молитва, образец которой дан нам Христом, — уединенная, состоящая в восстановлении в своем сознании смысла своей жизни и своей зависимости только от воли Бога»
[11]. Неортодоксальным было и представление Толстого о существовании после смерти. В конце июня 1901 года его друг, духовно близкая ему М. А. Шмидт спросила его: разве после смерти она не соединится с Богом? Так, ответил Толстой, думают церковники, в то время как сама жизнь суть увеличение блага как следствие увеличения любви, и за гробом жизнь будет в основе своей такая же, «хотя и в формах теперь непостижимых для нас»
[12].
Таким был интеллектуальный бульон, который напитал сознание Шмелева.
В 1896 году в университете ввели жесточайший устав — и на третьем курсе Шмелев отсидел две недели в Бутырской тюрьме за участие в демонстрации. Однако членом политических кружков он не был и, как вспоминал Алексей Ремизов в «Мышкиной дудочке», в университете держался белоподкладочников, сторонился нигилистов. Сам Ремизов, студент естественного отделения математического факультета, был арестован за участие в студенческой демонстрации в 1896 году, его выслали под надзор полиции в Пензенскую губернию, там вновь был арестован и провел в тюрьмах и ссылках шесть лет. Друг Шмелева по эмиграции, Константин Бальмонт, еще в гимназии увлекшийся, как Шмелев, идеей «Народной воли» и ставший, как Шмелев, студентом юридического факультета, за участие в 1897 году в студенческих беспорядках был выслан в Шую. Через два года, в феврале 1899 года, в студенческих беспорядках участвовал еще один студент юридического факультета — Максимилиан Волошин; его исключили и выслали из Москвы. Шмелев же исключения и высылки избежал, он продолжил учебу. Помимо юридических дисциплин, он слушал лекции по сравнительному языкознанию, по истории, а закончил университет с первой степенью, получив на выпускном экзамене высшую отметку.
