– Могу, – улыбнулся тиран, – но не обещаю…
– Я отдам тебе, что хочешь, Лаорт.
Ирвальд подбежал к водопаду так близко, что мог дотянуться до тирана рукой. Неожиданно лицо исчезло. Из озера поднялась волна и хлынула на владыку, отбрасывая в сторону.
– Не глупи, Кош. Это опасно. Если ты свалишься в источник, я не стану тебя спасать. И Рейне ты точно не поможешь. А Межгорье лишится наследного князя.
– Лаорт, ты единственный, кто может что-то сделать!
– Могу… Но это бездна… Нет ни конца, ни края…
– Издеваешься?
– Вовсе нет, князь… Просто то, что вы можете предложить, мне неинтересно. Все трое. Юный княжич. Колдун. И владыка, который мне и так задолжал.
– Так не бывает, тиран, – возразил Тарьял, – всегда найдётся что-то…
– Бывает, – отрезал Лаорт, – всё, вы мне надоели. Убирайтесь отсюда. Возможно, я что-то сделаю. То, что сочту нужным. Если, конечно, она ещё жива… Однако я обещаю вам – всем троим. Если начнёте меня доставать. Если попытаетесь проникнуть в бездну. Если призовёте тёмных… Рейна не вернётся никогда… Даю клятву тирана…
С этими словами он исчез, и больше не появлялся. Ирвальд ещё некоторое время стоял, глядя перед собой невидящим взглядом. Волосы безжизненно свисали с плеч, а ладони подрагивали, сжимая рукоять меча. Он обернулся и бросил взгляд на Кассиля – взгляд раненного зверя, полный беспомощной злобы. Однако сдержался и бросился прочь из пещеры.
* * *
Колдун взмахнул посохом, и Кассиль очнулся уже в Чёрных Горах. Вокруг никого не было. Откуда-то издалека доносился смех его дружков и братьев. Им было весело, а его сердце будто сжала ледяная ладонь.
«Красная плесень». Теперь-то он вспомнил, где слышал эти слова.
Но разве он мог догадаться, что та страшная, но забавная химера, с которой он сцепился на свадьбе её братца Ореста, и есть Рейна…
Красивая, необузданная… Она ему нравилась…
Жаль, что так вышло… Бесконечно жаль…
Но разве совсем ничего невозможно сделать? Кассиль помчался на конюшню и оседлал ядокрыла. Возможно, удастся прижать Ваяна. По крайней мере, сделать хоть что-то, лишь бы не мучиться столь непривычным для него чувством вины…
* * *
Вернувшись в свою обитель, Тарьял со злостью запустил посохом в зеркало и, глядя, как оно медленно осыпается осколками на пол, напряжённо думал. Глаза его то и дело меняли цвет – то белели, то наполнялись синевой. В тяжёлой косе стали пробиваться тёмные пряди, а шрамы на ладонях побагровели, словно из вновь открывшихся ран выступила кровь.
