Сашка молотил ногой по двери, я орал как резанный, и нам снова повезло. Двери неожиданно приоткрылись, и сильные руки, ухватившие тело Исакова, втянули нас за собой в щель с полметра шириной. Также стремительно как открыли, дверь захлопнули перед ринувшими к ней людьми.
Мы очутились на грязном кафельном полу больницы. Я упал навзничь, прикоснувшись лицом к плитке, и вдохнул пыль частым дыханием, отчего зашелся кашлем, сплевывая под нос. Сашка распластался рядом и таращился на меня, прижав щеку к полу.
– Этот что ли врач? Что за херня?! – два рослых санитара держали за руки повисшего, и по-моему уже не дышащего, Исакова. Один из них с какой-то животной ненавистью посмотрел мне прямо в глаза.
– Врач, врач. Самый лучший врач. Он гений, мать вашу! Спасайте его. Что вы встали, олухи? – Сашка с трудом поднялся на ноги, схватил меня за шиворот и потащил за собой. Из последних сил мы рванули по коридору подальше от санитаров. Минуя первый поворот, и запутывая следы, мы, загребая руками, пронеслись по галерее смотровых. За другим поворотом вскочили в первую попавшуюся дверь и рухнули на пол. Дверь закрылась.
Я прижался затылком к стене, раскинул руки и стал глубоко дышать. В груди кололо, и пересохшее горло пропускало воздух с болезненными хрипами. На глазах предательски выступили слезинки, то ли отчаянья, то ли физического надрыва. Сказывалось длительное отсутствие физических нагрузок. И впору было клясть себя за то, что уже сколько лет я давал обещание начать делать зарядку по утрам и каждый раз слал все это в известном направлении, открывая глаза.
Саша скрючился в позе зародыша в метре от меня. Непривычно резала слух тишина, в которой мы могли различать собственное дыхание. И ещё темнота. Бледный свет падал от закрашенного белой краской окна, но, на контрасте последних часов, наше убежище казалось настоящей чёрной дырой.
Спустя несколько минут сумасшедшее биение сердца поумерило свой темп. Мы кое-как оправились и сели плечо к плечу.
– Хорошая работа Филин, – друг ткнул мне кулаком и улыбнулся.
– Ты прав Саня. Мы сделали, что могли. – В голове всплыл образ маленького плачущего мальчика. – Почти всё… Надеюсь Исакову представится случай отблагодарить. Я ему ещё счёт предъявлю. За новую рубашку и за джинсы тоже.
Я оглядел свой непотребный гардероб, что не осталось незамеченным другом.
– Ну, ты и чучело. Ты б себя видел! – Сашка прыснул под нос.
– Э-э… на сэбя пасматри!
Наши глаза встретились и тут мы загоготали в голос, разносящийся эхом под потолком.
