В один из темных и промозглых вечеров, возвращаясь с работы, Надежда Сергеевна была сбита неизвестно откуда появившейся машиной. Потом, позже, проанализировав события того вечера, пришли к выводу, что наезд был преднамеренным. Одинокие прохожие обступили лежащую на земле женщину. Сначала выдвигалось предположение, что она мертва, но потом заметили, что она дышит. Вызвали карету «скорой помощи». Диагноз был страшный – травма позвоночника. Долгое лечение и небывалое упорство Надежды вернули ее к нормальной жизни. Но травма оставила свою отметину. Женщина не могла держать спину прямо. Тайная мечта о возобновлении карьеры актрисы рухнула, казалось бы, окончательно.
Прошло время. Сломали глинобитные домишки и расселили жильцов, так мы и оказались соседями. Надежда Сергеевна все-таки вернулась на сцену, но не драматического театра, а кукольного. В центре Ташкента возвышается дворец Романовых, построенный в 1891 году архитектором А. Л. Бенуа. В нем когда-то жил Великий князь Николай Константинович, который потом умер, якобы от воспаления легких, а вернее, был расстрелян в январе 1918 года. Сказочный дворец с бесценными коллекциями был завещан хозяином городу для создания Музея искусств. Во времена моего детства он был Республиканским Дворцом пионеров. Рядом стояла церковь Святого Георгия, во дворе был захоронен прах Николая Константиновича. Впоследствии склеп сровняли с землей, церковь обезглавили и превратили в театр кукол, где и трудилась Надежда Сергеевна, несмотря на невыносимые боли в спине и ногах. Перед каждым представлением она принимала сильное обезболивающее лекарство, чтобы отыграть спектакль с поднятыми вверх руками и запрокинутой головой.
Сейчас же я никак не могла оторваться от прекрасного произведения искусства, сотворенного руками моей подруги. Меня окликнули и напомнили, что время не ждет, и скоро начнут собираться гости. Они приходили просто так, без приглашения, все знали, что 18 числа каждого месяца у Надежды Сергеевны день «открытых дверей», или как это раньше называлось, день приема. Было много народу. Пили чай и угощались незамысловатыми закусками, но главная цель – общение. Как мы с Верой оказались в числе гостей, одному Богу известно. Забившись в самый угол, старались не привлекать внимания, сидели и, как губки, впитывали бесценные воспоминая свидетелей прошлого века. Я не сразу понимала, что упомянутые в рассказах имена Сережа или Володя принадлежат Есенину и Маяковскому. Для меня, советской школьницы, они были легендой, их творчество – школьной программой, а для рассказывающих – друзьями и даже возлюбленными. Сначала эта временная нестыковка меня шокировала, потом я привыкла.
