— А четвертая ступень? — маясь, спросил Йорис. Он смотрел на гребень водоската и зябко ежился. Вера усмехнулась. Она была всего на полгода старше Йориса, но выше на целую голову и привыкла смотреть на него сверху вниз. Йорис не очень-то и возражал.
— Ты Смерть-каньона не видел, — сказал Питер. — Вот туда я бы второй раз не пошел. А этот падун я знаю. Если правильно зайдем в струю и хорошенько разгонимся, ничего он с нами не сделает, окатит только… Гряду бы проскочить, а там — дело техники.
Да, проскочить бы гряду, подумала Вера. Дальше — проще. Ну, в крайнем случае опрокинет… Если это произойдет после гряды, лодку так или иначе вынесет на плес, и она скорее всего не получит вмятин. У атмосферных разведракет прекрасные обводы — лодка идет, как нож сквозь масло, без всплеска. Вмятины на корпусе — это страшно. Сопротивление воды и вихревой след за кормой. Это называется турбулентностью. По ней нас обнаружит водяной слон.
— Может, лучше берегом? — спросил Йорис.
Вера почувствовала, что злится. Было прекрасно видно, что Йорису совсем не хочется тащиться по берегу с лодкой на плечах. Он слабенький. А идти в порог ему страшно. Много бы он сейчас отдал, чтобы заснуть и проснуться уже в донжоне. А какой хвост петушиный распускал поначалу — Питер его взял! Ронда просилась — не взял, Людвиг просился — не взял, а этого мальчишку взял почему-то. Устал мальчишка, выдохся еще на пути к водоразделу, в носу ковырять и то забыл, спотыкается на каждом шагу, так ведь на то и экспедиция. Чего ждал? Что еды хватит до возвращения? Никогда еще не хватало. Дурак и трус — спорит с Питером… С Питером спорить не надо, он лучше знает, что нужно, а что нет.
— Здесь скалы, там болото, — сказал Питер. — Если делать обнос, провозимся до вечера. Тогда в лагерь попадем не сегодня, а завтра. Устраивает?
— Нет. Кхх… — Йорис вдохнул мошку. — Кха!
— Пройдем! — Питер ладонью стукнул Йориса по спине. — И не то проходили.
Для большей остойчивости на дно уложили наскоро очищенный от сучьев ствол дерева, открытый нос лодки поверх ног Йориса затянули спальным мешком. Багаж увязали в узлы и закрепили веревками. Напоследок Питер осмотрел стоянку: не забыли ли чего? Вера знала, что не забыли, все вещи были в лодке, даже вышедшая из строя рация — лишний груз, но, может быть, ее сумеют оживить Уве или Донна. Рация была тяжелая и неудобная, когда-то она входила в комплект единственного на корабле спасательного вельбота и вовсе не предназначалась для переноски на спине. Связь с лагерем прервалась после того, как Йорис при загрузке лодки оступился и уронил рацию в воду. Вера вспомнила: Йорис еще там, за водоразделом, виновато пряча глаза, предлагал рацию бросить. Тогда она воспротивилась, а Питер даже не раскрыл рта и три дня тащил рацию через водораздел поверх своей ноши, втрое большей, чем у нее или Йориса. Рацию нельзя было бросать, во-первых, потому что даже сломанные вещи рано или поздно находят в лагере применение, вещи дороги, а во-вторых, нельзя провоцировать Стефана на нудное разбирательство, в ходе которого виновным неизбежно окажется Питер, — как только Йорис этого не понимает? Питер, конечно, и тогда справится, а может, ему даже удастся выставить Лоренца смешным, иногда это у него хорошо получается…
