Наджмеддин встретил его приветливо, пригласил в ту самую комнату, где они с отцом уже были, сел, кинул проницательный взгляд на красивого юношу, прибывшего из Бухары, и пригласил его сесть напротив. Зульфикар опустился на пятки и положил рядом с собой книги. Он с напряженным вниманием ждал первого вопроса, но зодчий спросил о здоровье отца, о его настроении, осведомился, по душе ли им город, и только.
— Отец просил передать вам поклон. Герат — чудесный город… Настроение у отца хорошее. Он отправился на базар… — растерянно бормотал Зульфикар.
Зодчий снова взглянул на него.
— Не можете ли вы прочитать мне газель? — вдруг спросил он.
Зульфикар, ожидавший вопросов из математики или геометрии, невольно смутился.
— Могу, — улыбнулся он наконец.
— Ну вот и прочтите.
Зульфикар на минуту задумался и, глядя на небольшие расписные ниши ганчевых стен, начал:
Расцветшей розе так сказал однажды соловей:
«О, не гордись! Не ты одна меж розовых ветвей».
Но, рассмеявшись, та в ответ: «Ты прав. Но под луной
Никто не скажет горьких слов возлюбленной своей…»
[8]— Прекрасно, — сказал зодчий. — Это Хафиз Ширази.
— У отца, — застенчиво пояснил Зульфикар, — есть сборник избранных стихов Хафиза «Мунтахаби девони Хофиз», я люблю читать его и вот запомнил некоторые…
— Вот вам перо и бумаға. Запишите стихи. Я хочу видеть ваш почерк.
— Сейчас! — Зульфикар записал стихи.
— Хорошо. — Зодчий залюбовался красивым, четким почерком Зульфикара.
— А шейха Саади вы тоже знаете наизусть?
— Знаю.
— И тюркские газели?
— Знаю и тюркские. Тюркский — мой родной язык. Дома мы говорим по-тюркски. Ведь мы родом из Шаша.
— А ну-ка, прочтите.
Зульфикар снова обратил взгляд на расписные ниши:
Сердце мое, виночерпий, трепещет от боли давно,
Чашу вина поднеси мне, чтоб горе забыло оно!
Если в вине заблестят отраженья сияющих рук,
Станет серебряной влагой пурпурное это вино.
Лжет на меня мухтасиб, и коих он не ценит услуг,
Низкой душе оставаться навеки в грязи суждено.
Пусть эта чаша уста целовала, царица, твои,
Горечь и ревность я выпью сегодня, чтобы высохло дно.
Поймано локоном, смотрит на роднику сердце Лутфи,
Крепок силок, и не вырваться птичке, нашедшей зерно.
[9]— Эта газель из «Дивана Лутфи».
— Превосходно!
— Учителем мавляны Лутфи был Шахобиддин Хия-бани. Мавляна служит при дворце и удостоился милостивого покровительства его величества государя.
— Верно, — подтвердил зодчий, глядя в задумчивые глаза Зульфикара. — А скажите-ка, дитя мое, вы видели Мусалло? Кто его строил?
