. Им было приятно встретиться лишний раз. Статут клуба был изложен письменно и подписан четырьмя юношами. Хранился он под титульным листом первого тома посмертных статей Меттерниха. И все четверо педантично его придерживались.
Нетрудно себе представить, что они выразительно читали наизусть стихи Горация, бойко переводили «Диалоги» Платона, сыпали историческими датами, а на уроках математики решали все четыре примера за пятнадцать минут до звонка.
Между этим квартетом и остальным классом всегда сохранялась известная дистанция.
Август ходил в школу совсем по другой дороге. Шел так же, как шли Клейтоны в свою контору, то есть через мост, а дальше налево и в гору по прямой и длинной Софиенбрюккенгассе. На верхнем ее конце и находилась гимназия. Август всегда любовался широким видом, неторопливо, по статуту, шагая через мост. Посередине его, между решетчатыми перилами, была проезжая часть. Слева и справа от нее пешеходы шагали по широким тротуарам. Чаще Август шел по правому тротуару и улицу пересекал, уже миновав мост. С этого правого тротуара виден был легкий изгиб Дунайского канала вверх по течению до железнодорожного виадука, виадук этот, словно узкий, смело прочерченный штрих, парил в серой зимней дымке. Иногда Август по несколько минут стоял на мосту. Это был среднего роста, склонный к полноте юнец; движения его казались медленными, даже вялыми. Он никогда не спешил. По дороге в гимназию вел себя соответственно статуту «Меттерних-клуба». В первое время, впрочем, избегая окольных путей.
Почему, спрашивается, заседания клуба происходили у Хофмока, а не у Зденко Кламтача? На это следует ответить, что всякое новшество, выходя из рук инициатора, переходит в руки организатора; помня об этом, мы правильно распределим места обоих. Вдобавок у Фрица было монументальное собрание работ Меттерниха (подарок отца, прежде они хранились в принадлежащей отцу библиотеке), что создавало определенную топографию комнаты благодаря центральному положению книжной полки из красного дерева — таким образом этот ряд книг действительно становился центром. Перед книгами было довольно места для белой гвоздики в вазе; Фриц не скупился и покупал этот цветок даже зимой и уж обязательно перед каждым заседанием.
Во время этих заседаний по-немецки говорить запрещалось, немецким языком пользовались лишь на так называемых учебных заседаниях, иными словами, совместно читали написанный по-немецки отрывок из Меттерниха. Но обсуждали его почему-то по-французски. В последнее время для чтения все предпочитали переписку канцлера с графиней Ливен — супругой тогдашнего русского посла в Лондоне. Переписка велась по-французски. Но обиходным языком членов клуба был, однако, английский.
