Итак, после первоначального волнения консьержка начисто позабыла об Окрогельнике и о тумбочке. Она и в последующие годы не хотела к ней приближаться. Ключей от квартиры Бахлеров у нее не было, да и вообще очень ей надо рисковать из-за этой чепухи.
Потом пришел день, когда молодая чета переехала в благородно красивый дом в Дёблинге. Теперь наверху все было пусто и спокойно, и ключи у Венидопплерши тоже имелись. К ним было еще кое-что приложено, а именно: реестр всей оставленной здесь мебели (шаткий дамский письменный столик, белый вращающийся столик в кухне и даже тумбочка в комнате для прислуги; дубликат этого реестра — здесь чувствовалась рука доктора Эптингера — был вручен новому жильцу, которому предстояло отметить в нем, что из этих вещей он оставляет себе за очень недорогую цену; каждый предмет был кратко описан).
Мицци прошла наверх. Предварительно она вытащила маленькую стамеску из ящика с инструментами и сунула в карман передника.
Светлая лестничная клетка с разноцветными стеклами в окнах произвела на нее приятное впечатление; сейчас она выглядела лучше, чем зимой, когда на ней было холодно и сквозило. Тишина наступала со всех сторон, где-то вдали ограниченная стуком экипажа. Венидопплерша медленно шла по ступенькам, стараясь побороть одолевавшее ее волнение. Вообще-то (когда у нее были ключи) она отпирала квартиры и разгуливала по ним, словно это было собственное ее жилище, ее царство (она хоть и была дочерью торговца кониной, но во всех домовых делах разбиралась очень неплохо), сегодня, однако, ей недоставало царственной уверенности; и это в пустой, покинутой квартире. Итак, она ходила на одеревенелых ногах по опустелым полутемным комнатам, словно бы плававшим в зеленоватой воде (впечатление, создаваемое опущенными жалюзи).
Итак, значит, она ходила по комнатам, пусть даже на одеревенелых ногах, но не направилась прямо из передней в комнату для прислуги; Наконец она добралась до предмета своих размышлений. Это была безобразная штуковина, какой-то дурацкий чурбан, непомерно широкий и потому ни на что не похожий. Такие, может быть, еще встречались в деревнях. Мицци выдвинула маленький ящик и открыла дверцу. Нижняя часть тумбочки не разделялась поперечной доской, как обычно. На нижней нечесаной полке заметен был кольцевидный след от ночной посудины, в свое время стоявшей здесь. Венидопплерша захлопнула дверцу, вдвинула ящик и вынула стамеску из передника. Мраморная доска не была привинчена, только заглублена. Она легко поднялась, так как оказалась довольно тонкой; Мицци сдвинула ее в сторону, но под ней не было ничего, кроме неполированного дерева. Можно было попытаться разломать этот чурбан или дальше его обследовать. Но она чувствовала, что Окрогельник ее надул. Единственным ее утешением в данную минуту была уверенность, что здесь ее никто не видит; кроме того, стамеска была приведена в действие, а не лежала мертвым грузом в кармане передника. Да, наконец что-то сдвинулось с места в этом деле. Уже одно это принесло ей удовлетворение. Она водворила мраморную доску на место, прошла через переднюю к входной двери, тщательно заперла ее и спустилась вниз.
