– Ладно, Лид, подожди, – примирительно произнес он, подошел к сидящей на стуле плачущей женщине и ласково погладил ее по голове. Та зарыдала еще громче. – Ладно, ладно, успокойся, – повторил Годышев и тоже сел рядом, на соседний стул. – Чего уж там! Наругаемся еще. Чего в горячке не скажешь! Дело житейское. Ты же знаешь, что я тебя все равно люблю, – женщина, не отрывая рук от лица, отрицательно покачала головой. – Ну, люблю, люблю! И вообще, муж и жена – одна сатана. Чего друг на друга обижаться, – женщина постепенно перестала плакать и лишь изредка еще судорожно всхлипывала. – Не о том сейчас речь. Давай лучше подумаем, чего дальше делать. В этой ситуации, я имею в виду! – поспешно пояснил он, чувствуя некоторую двусмысленность сказанной им только что фразы. – С детьми!
Знаешь, меня как-то всё это беспокоит, – с трудом признался он. – Хотя не верю я ни в какое колдовство, а всё же… Черт его знает! Лучше, как говорится, перебдеть… А? Ты сама-то что думаешь?..
– Чего я думаю!.. – всё еще всхлипывая, ответила жена. – В милицию его надо было сдать! Вот что я думаю! Тогда бы всё мы и узнали!
– Ну, чего теперь об этом говорить? – тоскливо вздохнул Годышев. Он и сам в глубине души корил себя за тогдашнюю нерасторопность и несообразительность. Конечно, нельзя его было просто так отпускать! Эх, блин, ёлы-палы! Мать моя женщина! Хорошая, мысля… Тьфу ты! – Не сообразил сразу! Как-то всё неожиданно произошло. Ладно, чего теперь! Давай лучше думать, чего теперь делать.
Жена молчала.
– Ну, будем мы?.. – страдая, переспросил Годышев. – Надо же, чтоб мы оба… Лид, ты сама-то будешь?..
Сказать «выбирать» у Годышева просто язык не поворачивался. Выбирать, кому из детей умереть! Бог ты мой! Да такое и в страшном сне не привидится! Кощунство какое-то! Что-то противоестественное.
Может, мне всё это, и правда, снится? – вдруг пришло ему в голову. – И я сейчас проснусь?
Но это был не сон. Отнюдь! Вокруг была самая, что ни на есть, наиреальнейшая реальность. И время в ней, в этой реальности, было, между прочим, уже почти десять вечера!
– А если мы разных выберем? – внезапно спросила жена.
Годышева даже передёрнуло от этого ее вопроса. Так буднично он был задан. Как будто о какой-то чепухе ничего не значащей речь шла. Да и слово «выберем» женщина произнесла без малейшей запинки и затруднения совершенно легко и свободно. Просто.
Будто не о детях речь идет, а о телевизорах каких-нибудь! «Какой выберем?» – Годышев невольно поёжился и взглянул вдруг на свою жену совершенно новыми глазами. Такой он ее еще никогда не видел. Она, между тем, уже перестала плакать, вытерла слезы и теперь ясно и безмятежно смотрела на мужа и спокойно ждала ответа. – Блядь, точно говорят, что бабы совершенно несентиментальны!
