Афонский вздрогнул и широко раскрыл глаза. Чёрт!! Полежал некоторое время в темноте (жена мирно посапывала рядом, по всей видимости, была уже глубокая ночь), отрешённо глядя перед собой – потом вновь смежил буквально на секунду веки – и вновь тотчас же куда-то рухнул.
Вообще теперь в какие-то иные измерения. Иные миры. Иные вселенные. Такие же почти в точности, как наша, но – другие. Где и сам Афонский был чуточку другой, и всё вокруг него. Семья, друзья... Миров было много, очень много, бесконечно много! – и Афонских было тоже очень-очень-очень-очень много. Очень-очень-очень-очень-очень-очень-очень. С разными-разными-разными-разными-разными-разными-разными судьбами. С разными-разными-разными-разными-разными-разными-разными друзьями. С разными-разными-разными-разными-разными-разными-разными жёнами. С разными-разными…
Афонский дёрнулся и проснулся. Теперь уже окончательно. За окном светало.
Ну, и ну! – ошеломлённо покрутил он головой, отгоняя наваждения. Ему было почему-то страшно. Жутко.
Страшно было даже думать, даже подозревать только, даже просто догадываться! что вся окружающая нас реальность, время, материя, законы природы; всё это, кажущееся таким вечным и незыблемым, от сотворения мира данным, единственно возможным!.. И что же? Всё это – лишь обманчивые, неверные блики на свинцовой поверхности какого-то совсем уж немыслимого и невообразимого, непостижимого и всеобъемлющего океана... этого?.. как его?.. "первичного высокоэнергетического вакуума"?.. Квантовая флуктуация?.. "Фазовый переход"?!
Афонский снова потряс головой. Он вспомнил все эти вселенные, звёзды, бесконечности, параллельные миры... Ну его на фиг! Не человеческого ума это дело. Правильно этот лектор говорил. Не дано человеку. Масштабы не те. Лучше вообще об этом не думать. А то и впрямь тронуться можно. Отъехать. В параллельные миры. Ненароком.
Афонский вновь содрогнулся, зябко поёжился и потянулся за сигаретами. И – замер.
Что-то было не так. В душе прозвенел какой-то тревожный звоночек. Пока ещё негромко, но очень, тем не менее, отчётливо. Дзи-и-инь!
Ещё не отошедший до конца от всех этих ужасов и бесконечностей Афонский быстро и настороженно огляделся.
Да нет, вроде... Потом встал и медленно подошёл к окну. Окно было распахнуто. Прохладный, утренний, лениво-ласковый и какой-то одновременно пронзительно! неестественно-свежий ветерок чуть заметно колыхал портьеры. Лёгкие и пёстрые. Афонский помедлил мгновенье, задержал отчего-то дыханье – и резким рывком раздёрнул их.
