– Да почему я должен куда-то "выходить"!!?? – в ярости закричал, вскакивая со стула, Дмитриев. Он даже о необычности ситуации забыл.
– Потому что я говорю с Вами из стены, – ухмыльнулся в лицо ему мужчина.
– Да... Из стены... – опомнился Дмитриев, опускаясь обратно на стул и потирая ладонью лоб. – Ну, и что?.. Может... Вы галлюцинация... Или... Ну, не знаю...
– Вот что Александр Валерьевич, – мужчина достал из кармана сигареты и закурил. Дмитриев отчётливо почувствовал запах табачного дыма. – Логически убеждать Вас, разумеется, бесполезно.
Поэтому попробуем поступить несколько иначе. Возьмите-ка ручку!
– Что? – удивлённо поднял брови Дмитриев.
– Я говорю, Александр Валерьевич: возьмите ручку, – спокойно повторил мужчина.
Дмитриев в недоумении взял.
– Вы когда-нибудь писали стихи?
– Простите?.. – Дмитриев в первый момент не понял даже, о чём его спрашивают. Настолько неожиданным был вопрос.
– Вы когда-нибудь писали стихи?! – терпеливо повторил мужчина.
– Н-нет... – пораженно пробормотал Дмитриев. – А причём здесь?..
– Ну вот, значит, первый раз и напишете, – довольно бесцеремонно перебил его собеседник. – Начинайте!
– Что "начинать"?
– Писать стихи! Начинайте, начинайте!..
– Что за цирк! – Дмитриев хотел уже в негодовании отбросить ручку (издеваются тут над ним, что ли!..), как внезапно ощутил... как рождаются в голове, в душе его какие-то странные, непонятные, неведомые доселе слова. Рождаются непроизвольно, независимо от его воли, сами собой! Это было похоже на волшебство. На чудо! Это и было чудо!
Одежды срывая,
От страсти сгорая,
К тебе я приник.
Рукой шаловливой
Блуждая игриво,
Под платье проник.
О, миг вожделенный!..
Восторг несравненный!..
О, сладость мечты!
Мгновенье!.. Смелее!..
Всё глубже!.. сильнее!..
И – вскрикнула ты.
– Ну что, написали?
Дмитриев перечитал написанное.
Это я написал? – тупо спросил себя он. – Этого быть не может! Не мог я это написать!
– Вот видите, Александр Валерьевич! – мужчина, казалось, забавлялся искренним изумлением Дмитриева. – Вы никогда в жизни не писали никаких стихов – и вдруг написали! Да ещё какое игривое!.. Стихотвореньице… – мужчина скабрёзно подмигнул пребывающему а каком-то ступоре Дмитриеву. – Вам совершенно несвойственное. По настроению, я имею в виду, по темпераменту! – он снова подмигнул. –
А? Разве это не чудо? Разве это и не есть то самое настоящее, подлинное рождение нового, о котором Вы писали? Вот оно, перед Вами, это новое!
