Грунин смотрел на неё и ощущал, как в груди у него бушуют самые противоречивые чувства. И восторг, восхищение!.. и одновременно страх, неуверенность... Смутное предчувствие возможности каких-то грядущих грозных перемен и боязнь их.
Ваша жена стала вдруг богиней во плоти. Спустившейся с Олимпа Венерой Милосской. Спрашивается? Хорошо это или плохо? Вы-то ведь сами, увы, по-прежнему, отнюдь не бог! Не Юпитер! И даже не Марс. Тем более, что богини, как известно из мифологии, были существа весьма и весьма ветреные и легкомысленные. Непостоянные. Угодить им было крайне непросто. Да невозможно практически! Они изменяли даже богам.
-------------------------------------------------------------------------
Прошёл ещё месяц. Вера выздоровела окончательно и бесповоротно. Давно уже. Словно и не болела никогда ничем. И не попадала никогда в страшную аварию. Ну, в смысле, чувствовала она себя теперь замечательно и отлично. Великолепно. Похоже, здоровье у неё тоже изменилось в лучшую сторону. Как и внешность.
Хотя "изменилось в лучшую сторону" – это мягко сказано. Какую там "лучшую сторону"!.. "Сторону"!.. Не сторону, а ... Для этого слов подходящих в человеческом языке просто не было, что с ней произошло! Теперь это была попросту идеально красивая женщина. Если называть вещи своими именами. Вот!
Ничего другого в голову Грунину больше не приходило, когда он обо всём этом думал. А думал он теперь об этом постоянно. Да и как было не думать?! Поневоле задумаешься. Хочешь того или не хочешь. Если рядом с тобой теперь фея какая-то сказочная живёт, а не жена. Что у неё, у феи, на уме? А?
Что они, феи, вообще чувствуют, к примеру? И чувствуют ли что-нибудь вообще? Любят ли они? Простых смертных. Или просто терпят? До поры до времени.
Ну, жена – это понятно. А вот фея?.. И кто им там, кстати, в супруги-то полагается?.. Феям?.. Волшебник?.. Фей?.. Эльф?..
Грунин посмотрел на себя в зеркало и с отвращением скривился. "Эльф"! Твою мать! Пива поменьше пить надо! А ведь недавно ещё вроде такой стройненький был... Тоненький... Как... Как… Тростинка... «Тростинка», блядь!
Он отошёл от зеркала и грузно плюхнулся в кресло. Настроение у него было препаршивое, отвратительное! Как обычно. Как и все эти последние дни. Он и сам пока не понимал, что с ним такое творится. Но творилось что-то несомненно. Ему было плохо. Очень плохо! Очень. По-настоящему. Никогда ещё с ним такого не бывало.
Грунин протянул было руку к банке пива, но в последний момент замер в нерешительности.
