Образование «варварских» государств на территории Западной Римской империи Энгельс считал явлением прогрессивным потому, что исчезло античное рабство, исчезли обнищавшие свободные, презиравшие труд как рабское занятие. Он подчеркивает, что «общественные классы IX столетия сформировались не в обстановке упадка гибнущей (римской рабовладельческой. – Б.Г.) цивилизации, а в родовых муках новой цивилизации» [220] .
Германцы оживили Европу, результатом чего явился новый, «более прогрессивный строй» – феодальный. Оживляющая сила варваров заключалась, по мнению Энгельса, в их общинном строе. Общинный строй у германцев был причиной того, что германцы «могли развить и сделать господствующей уже существовавшую у них на родине более мягкую форму зависимости, в которую и в Римской империи все более и более переходило рабство» [221] . Это крепостничество.
Ту же роль по отношению к античным рабовладельческим государствам Восточной Европы сыграли восточноевропейские варварские народы, и среди них самый многочисленный народ – славянский, общинный строй которого, по мнению Маркса, абсолютно, до мельчайших деталей, тождествен с общинным строем германцев [222] .
Боспорское царство, в состав которого вошли Крым, Приазовье и пространство до Дона и Кубани, многочисленные греческие колонии на юге Восточной Европы, наконец – приблизительно до VI—VII вв. н.э. – вся Восточная Римская империя (Византия) были государствами рабовладельческими. Кризис рабского способа производства и здесь сопровождался активизацией варваров, и прежде всего славян, с уже знакомыми нам результатами – утверждением феодального строя.
К VIII—IX вв. античное рабство во всей Европе стало уже пройденным этапом.
Киевский период нашей истории IX—XII вв. – это период роста и укрепления феодальных отношений.
Патриархальное рабство, прекрасно известное славянскому обществу, при дальнейшем развитии феодальных отношений хотя и продолжало существовать, но все больше и больше теряло свое значение.
В связи с процессом феодализации и крестьянская община претерпевала заметные изменения. Рост имущественного неравенства разлагал ее изнутри, заставлял обедневших членов общины искать прибежища у богатых землевладельцев, а с другой стороны, развитие феодального крупного землевладения ставило под удар независимость целых общин. В таких случаях крестьяне-общинники, даже и не лишенные средств производства, стали вместе со своей землей переходить под власть крупных собственников. Многие из недавних полноправных членов общины, обязанные барщиной своим новым господам, вынуждены были становиться в ряды барской челяди, хотя и не смешиваясь окончательно с рабами, но в значительной степени, по крайней мере в глазах своих господ, им уподоблялись. Именно об этом периоде раннего крепостничества Энгельс говорил, что оно носило в себе еще много черт древнего рабства.
