— Слушай, — продолжил он уже мягче. — Возможно, мы растили тебя в несколько необычных условиях, так как были ввязаны во всякие запутанные делишки. Это не слишком на тебя повлияло, но кое-что все-таки лезет сейчас наружу. Просто я хочу донести до тебя: нет ничего плохого в том, чтобы использовать свой природный шарм. Что касается Софии, разумеется, ты всегда должна быть на ее стороне, но этот парень… Ты помни, у тебя внешность матери, ты одарена многим, что может работать на тебя. Когда он размякнет и выболтает все, просто постарайся извлечь из этого какую-нибудь пользу для себя. А по поводу отъезда Алстедов из Бухареста… больше ни слова об этой истории здесь. В следующий раз пересечемся в каком-нибудь безопасном месте, и я все тебе расскажу.
— Не проще ли снова встретиться здесь? Они же не будут…
— Я пришлю тебе карту.
Вторник, 7 ноября.
Сегодняшний день обещает быть заполненным отрезвляющей рутиной. Для меня это прежде всего домашнее хозяйство: составление меню, кое-какая мелкая уборка, поход на рынок за продуктами; затем второй завтрак — нужно подать тарелку хлеба с маслом и сыром. Мое любимое время наступает после полуденного перекуса, хоть и не каждый день, потому что если нужно принимать гостей, это иногда занимает много времени. Потом я готовлю обед, за которым следует период тихого чтения и шитья перед сном. Сегодня у нас, к счастью, не было посетителей.
После Парижа я вернулась к размеренной жизни Копенгагена скорее, чем мне бы того хотелось, хотя все естественным образом обернулось к лучшему, ведь я вышла замуж. Меня срочно вызвали назад домой в июле тысяча девятисотого года, когда фру Эльна Моерх уехала к себе в деревню ухаживать за умирающими родителями. После отъезда давнишней экономки дядя Мелькиор решил, что пришло время мне проявить навыки ведения домашнего хозяйства.
Мы со Свеном никогда не знали своих родителей. По рассказам, наша мать, сестра Мелькиора, оставила нас на дядино попечение, прежде чем последовала за нашим отцом в загробный мир; там они посмертно нашли способ благословить свой союз, как не смогли сделать это при жизни. По крайней мере, так я любила представлять себе, когда была маленькой, мысленно споря с домоправительницей нашего дяди. Фру Моерх, сама вдова, получала необъяснимое удовольствие, напоминая нам с братом о том, что мы, незаконнорожденные сироты, обязаны всем в своей жизни щедрости и доброте нашего дяди.
