— Дело за небольшим.
— У меня такое впечатление, что в этом году с преступностью не покончить.
— А вы поднажмите.
Инспектор постучал по боковому карману, затем пошарил в нагрудном и уж потом сделал какое-то неопределённое движение рукой, которая не нашла того, чего искала, — сигарет. Курить бросил давненько, а вот рука всё ищет.
— Поднажатием тут не возьмёшь.
— А чем же?
Рябинин понимал легковесность своих вопросов: так о причинах преступности не спрашивают. Да так односложно и не отвечают.
— Слишком много, Сергей Георгиевич, ленивых людей.
— А преступность от лени? — улыбнулся Рябинин.
— Ага, — добродушно подтвердил инспектор, вставая.
Он прошёлся по кабинетному пятачку, зажатому между столом следователя и дверью. Рябинин подумал, что рабочее помещение надо бы выделять с учётом роста и габаритов его хозяина. Для Рябинина, выросшего на сто шестьдесят восемь сантиметров, ещё кое-как хватало. Но Петельников при своих ста восьмидесяти с лишком казался посаженным в коробочку.
Инспектор покосился на таволгу, как на пучок соломы, и весело сказал:
— Сергей Георгиевич, ты увлекаешься психологией. Так вот у меня своя, личная, оригинальная психологическая теория преступности. Если надумаешь тиснуть статейку, не забудь меня в соавторы.
Этих теорий у Петельникова имелось больше, чем ярких рубашек. Изредка он выкладывал следователю очередную, иронично намекая, что и сам считает их не очень серьёзными. Но Рябинин слушал серьёзно, ибо у преступности много причин, и Петельников нет-нет да и высказывал толковые мысли. Рябинин их ценил, но больше ценил тот поиск, который как бы между прочим вёл инспектор. Да и как не ценить, если вчера следователь сам изложил в дневнике очередную теорию.
— Преступления совершаются от безделья?
— Ну, это слишком в лоб, — изобразил обиду Петельников и внушительно, чтобы казалось посмешнее, начал излагать: — Говорят, что у некоторых людей бывают кое-какие пороки… Я утверждаю: в каждом человеке заложены все пороки. В ДНК.
— Кем заложены?
— Матушкой природой.
— И в тебе тоже? — улыбнулся на этот раз Рябинин: теория казалась уж слишком одиозной.
— И во мне. И всё пороки.
— Чего ж ты не воруешь и не хулиганишь?
— Я со своими пороками легко справляюсь.
— Значит, преступник — это тот, который не может справиться со своими пороками?
— Не хочет, — уточнил инспектор. — Слишком ленив.
— Ну что ж, теория свеженькая, — неопределённо заметил следователь, не собираясь заниматься критикой, ибо оценивать всё легче, чем создавать. Петельников создал, не вычитал. Рябинин всё больше склонялся к тому, что в каждой теории, будь она сколь угодно ошибочной, есть крупица истины. Но ведь истину так и нащупывают — крупицами.
