В темной части тоннеля зажглись лампы.
– Проходите.
Конвой двинулся дальше. Краем глаза Леха заметил два пулеметных ствола, направленных вдоль коридора. Процедура опроса повторялась еще дважды, и каждый раз наметанным глазом воин замечал скрытые в тени укрепления, контролирующие путь к неведомой ему цели.
– Стойте здесь! – начальник конвоя повернулся к подчиненным. – Я к отцу Настоятелю.
Те лишь блеснули глазами из-под черных масок и вытянулись в струнку.
– Эх, зря ты так, парень, – услышал Лешага чей-то сдавленный шепот. – Лучше бы к нам пошел. Оно ж, все пагубы в мире от женщин. Еще с того дня, когда первая женщина съела последнее яблоко в саду, где они жили. Представляешь? Сожрала, и все, сад начисто извелся. Попроси отца Настоятеля о милосердии, пусть вразумит тебя. Я вижу, боец ты отменный, просись в третью келью, у нас там лучшие.
Дверь открылась, появился брат Ключник.
– Ввести задержанных!
* * *
– Я найду и спасу их, – бормотал Марат, разыскивая то самое дерево, за которым недавно прятался от пулеметной очереди. – Если стрельба началась после того, как я зацепил ногой проволоку, значит, человека там нет. Значит, можно прошмыгнуть в подземную крепость через бойницу!
В том, что это возможно, он не сомневался. Прежде ему никогда не доводилось видеть пулеметные амбразуры, но даже если бы пришлось расширять ход ножом, да что там ножом, когтями, он бы принялся за это, не раздумывая. Вот, наконец, и дерево. Чешуйчатый поглядел на пулевые отверстия, стараясь представить себе линию, по которой бил пулемет.
«Там! – он повернулся к ближайшей скале, высматривая ориентир, чтобы не сбиться с направления. – Интересно, что бы делал сейчас Лешага? Уж он бы нашел выход, точнее, вход». Страшная картина пленения Лехи опять встала перед глазами.
– Как же так! – воскликнул он. – Ради кого? Конечно, Лилия хорошая, просто замечательная девушка. Видать, Лешага втрескался в нее, хоть, похоже, сам этого еще не понял. Но он же все время хотел с ней расстаться! А тут вдруг сложил оружие…
Все это не укладывалось в голове Марата, но он знал, что лукавит. Будь на месте Лилии Зарина, он поступил бы так же. Но то Зарина! Он знает ее всю жизнь. А здесь? От силы пару дней. Сколько еще таких могло повстречаться на пути?
Чешуйчатый шел, досадуя на Леху, на себя, на Лилию, на дикую несправедливость этого мира. Вот когда он найдет учителя, то непременно спросит. Иначе этот вопрос будет его мучить…
– Стоп! Вот!
