В конце концов я не вытерпела — ребенок еще, хочется играть, прыгать, танцевать, петь. А у моей мамы два очень красивых платья было из крепдешина. Она всегда берегла эти платья, надевала только на свадьбы, на дни рождения или когда ездила в город, только тогда и надевала. Они висели в шкафу. Пока мамы не было, я взяла эти платья, разыскала ножницы и начала резать их на куски. Из двух платьев получилось достаточно много кусков, а ненужные места — рукава, воротники — я выбросила. И взяла я эти лентами нарезанные куски и пошла к девочкам! Раздала всем, лишь бы только они со мной помирились. Конечно, получив красивые ленточки, они опять подружились со мной.
Потом эта дружба мне очень дорого обошлась. Мама обнаружила, что из шкафа исчезли ее платья, сказала папе, что из такого же материала, как ее платья, девочки носят бантики. Папа сразу понял, что это мои дела, и так отлупил меня, что я об этом до сих пор помню.
И еще одно воспоминание. Мне было двенадцать лет. Я дома сидела, смотрела телевизор. А у соседей свадьба была, и родители мои и братья ушли все на свадьбу. Я хотела позже пойти. Вдруг чувствую — по моим ногам что-то течет тепленькое. Снимаю штаны и вижу кровь. Так испугалась, думала, сейчас, наверно, умру. Понятия не имела, откуда у меня кровь. Побежала за мамой, которая была на свадьбе у соседей, и быстро ей говорю:
— Мама, мама, сейчас я умру!
Мама испугалась:
— Не говори такие вещи, а то в самом деле так получится! Что случилось? — и вышла со мной на улицу.
— Мама, у меня кровь течет, теперь я умру, да? — спрашивала я.
Мама тоже растерялась:
— Где кровь, где течет?!
Домой пришли, и она, увидев мои штаны в крови, сразу догадалась, что со мной. Поругала меня за то, что я шум такой подняла, сняла с меня штаны и холодной водой с хозяйственным мылом их постирала. Потом мне самодельные «прокладки» сделала из тряпки. Оказывается, это были первые месячные, которые у каждой девочки случаются. А я-то думала, кровь никогда не остановится и я умру!
В школе я училась хорошо. Сначала сидела на первой парте, а потом, узнав, что на последних партах можно есть лепешки во время урока, пересела. Но у меня лепешки были невкусные — пока у нас не было коровы, мама пекла лепешки на воде. Тогда я давала двоечникам списывать, а они за это угощали меня вкусными лепешками.
Так прошли годы, я повзрослела. О том, что со мной произошло в пустыне, никто-никто так и не узнал. Эта проклятая история осталась только в моих воспоминаниях.
