— Так, значит, у тебя с ним ничего нет? — не отставала Мэгги; я знала, что ей просто любопытно, но меня все равно передернуло, когда она упомянула имя Бака рядом с моим.
— Эрин правильно сказала: он дерьмо. — Мне тоже было интересно, но мое любопытство носило болезненный характер. — А почему ты спрашиваешь? Он что-то про меня говорил?
Мэгги пожала плечами:
— Триша сказала, что парень ее младшей сестры болтанул, что Бак поругался из-за тебя с Кеннеди. Эти двое похожи на больших козлов, которые бодаются из-за козочек. Думаю, Бак до сих пор кипятком писает из-за того, что Кеннеди его обошел: когда они еще только собирались вступать в свой клуб, другие пацаны, которые тоже туда рвались, выбрали Мура своим президентом, хотя у Бака отец — член этого клуба.
Об этом обстоятельстве я почти совсем забыла, хотя с него-то и началась вражда между Кеннеди и Баком. С тех пор они постоянно друг с другом соперничали, несмотря на то что с виду были приятелями, «братьями» по студенческому союзу. Я нахмурилась:
— Но ведь отец Кеннеди тоже член этого общества.
Мэгги слизнула с ладони крошки от печенья:
— Да. Только папаша Бака был в свое время не просто рядовым членом, а президентом. Сынуля должен был пойти по его стопам.
Я села, почувствовав прилив ярости: теперь я точно знала, чем в первую очередь объяснялось поведение Бака. Выходит, он и правда издевался надо мной для того, чтобы взбесить моего бывшего.
— И это дает ему основание сплетничать про меня, будто я с ним сплю?! — Об остальном я промолчала.
— Что ты, я же его не оправдываю!
Эрин сгребла свои тетради в охапку:
— Ладно, дамы! Как думаете, какие созвездия нам завтра выпадет наносить на карту?
Я взглядом поблагодарила подругу за перемену темы разговора и постаралась как можно дальше прогнать мысли о Баке из своего сознания.
После моего трехмесячного отсутствия запах родительского дома показался мне забавным. Это было сочетание псины с маминой туалетной водой «Шанель» и еще с чем-то трудновычленимым, что ассоциировалось у меня с родным гнездом и в то же время было мне совершенно чуждо. Мой организм чувствовал, что я уже оторвалась от этого места.
Я втащила контрабас: он был надежно упакован в дорожный футляр на колесиках. Теперь, когда родители и Коко уехали, можно было никуда его не прятать. Я водрузила инструмент у стены в гостиной, как будто это полноправный предмет обстановки. Уезжая, мама поставила свет на таймер, и я решила, что пускай он себе включается и выключается, когда захочет. Буду зажигать только люстру на кухне и лампы в своей спальне — автоматически освещать эти помещения, скорее всего, не планировалось.
