Судьба дворцового гренадера | страница 2



Приказал и ушел обратно в смежный покой.

«Кровати! Вот оно что!»— про себя ахнул Иванов. И верно: две деревянные, крашенные зеленой краской, с одеялами и подушками, стоят посреди комнаты голова к голове, хорошо видные сейчас, когда все отхлынули к узлам. И поздно приказал, чтобы не сбивали, — никак все углы одеял заворочены: знать, их щупали, заглядывали, каковы матрацы, есть ли простыни. Зато ему и отсюда видать, что простынь две и матрац толстый, ровный, никак волосяной. На этакой кровати и разу не спато за всю жизнь…

В дверях встал писарь со списком:

— Гренадеры Алексеев, Анисимов, Баланин, Гордеев, Донец!

Навстречу выходили унтера, уже переодетые в новые однобортные черные сюртуки с красными воротниками, как и обшлага, обшитыми широким золотым галуном, с погонами из такого же галуна. В руках несли узлы. В одном — старая форма, в другом — мундиры с золотыми петлицами на груди. Да еще под мышкой у каждого — шапка медвежьего меха с золотым кутасом, какие были в прошлую войну у наполеоновских гвардейцев.

В третьей пятерке писарь выкликнул Иванова. Когда тот взял со стола свои узлы, за ними открылись еще два, на ярлыках которых стояло: «Гренадер 2-й статьи Савелий Павлухин».

Примерка шла во второй длинной комнате, и на таких же обеденных столах раскладывали новую форму, если что оказывалось нужно переделать. Здесь за всем приглядывал высокий поручик, тоже с солдатским «Георгием», но в новом мундире с частыми золотыми петлицами на красных лацканах, воротнике и обшлагах. От этой нарядной формы и пуще от горделивой посадки круто завитой головы с большим носом да от неторопливой поступи с выкаченной вперед грудью поручик походил на петуха. Но он зорко оглядывал всех заново одетых гренадер и указывал портным каждую морщинку или неплотно пригнанную талию, приказывая черкнуть тут и там мелом, отложить для переделки.

Иванову все пришлось в самую пору — недаром первый раз в жизни шито по его мерке. Когда возвратился к месту, где брал свои узлы, около него стоял давешний махальный — унтер.

— Ты, знать, и есть Савелий Павлухин? — сказал Иванов.

— Всепокорнейший слуга перед вами, как дуга, — ответил унтер с поклоном и, подхватив свои узлы, добавил: — Мне к примерке череда, вы ж пожалуйте сюда.

— Неужто завсегда так складно говоришь? — удивился Иванов.

— От господ я так приучен, чтоб ответ мой не был скучен, — отозвался Павлухин.

— Из дворовых, что ли?

Разговор прервал капитан, опять вставший в дверях: