От Белоусова ни слуха ни духа
С этими словами Мессинг проделал необходимые манипуляции со своим гидропередатчиком и стал ждать известий. Однако через пару минут явно озадаченный Мишель сказал:
– Коллеги, ни Настя, ни Алексия не смогли связаться с Белоусовым… Его сотовый заблокирован, а интернет-почта возвращает письма…
Как же это тяжело – осознавать собственное бессилье! И что мы могли сделать? Вернуться в отель? Но до него – два дня пути. Что бы ни случилось, нам надо было двигаться дальше. И то ли я утешаю себя этим, то ли оправдываю, но ни на миг не забываю о том, в какие переделки попадал наш Александр Федорович в годы войн и потрясений прошлого века. Он сильный! Он должен выдержать все! Думаю, что примерно такие же мысли успокаивали в тот вечер и Мессинга с Петровичем. Да, моральный груз ответственности за ближнего во сто крат тяжелее груза физического. И как не унывать, когда друг в беде?.. Или у него все в порядке, просто наш Александр Федорович настолько увлекся своей Коломбой, что решил на пару дней отрезать себя от мира? С такими противоречивыми думами мы двинулись дальше.
С каждым шагом все трудней…
Мы шли и шли. И с каждым новым километром дышать становилось все тяжелее. Кажется, наша экспедиция именно сегодня стала самым настоящим восхождением.
«…Пожалуй, только брахман Ахвана спокоен. Мессинг же и Петрович дышат тяжело, как, впрочем, и я. Шаг за шагом, шаг за шагом… Кажется, еще немного – и я упаду без дыхания». На помощь приходит Мишель:
– Нет ли смысла, коллеги, остановиться. Перевести, что называется, дух…
«Да, именно это необходимо. В прошлые походы мы, пожалуй, не забирались так высоко – никогда прежде не было такого, чтобы реально не хватало воздуха. И что-то здесь не так – ведь от предгорья нас отделяют лишь два с половиной дня пути. Прежде мы забирались и выше, и дальше, но такого, как сейчас, не бывало. Что же это? Что происходит?» – кажется, эти вопросы я прокричал вслух, потому что брахман, улыбнувшись, ответил мне через телефон Петровича:
– Не волнуйтесь, просто сейчас мы проходим такое место, на котором воздух перестает быть воздухом. Я забыл вас предупредить об этом месте. Здесь всего четыре километра, однако они трудны для человека, который не привык дышать в разряженной атмосфере.
От слов Ахваны мне стало легче морально, но не физически. Наш проводник заметил:
– Тут осталось километра полтора до конца сложной зоны, но ведь и их надо пройти. А я немного боюсь, что вы не справитесь, потому давайте остановимся, и я дам вам некоторые рекомендации относительно дыхания на остатке пути.
