Однажды мне довелось побеседовать с академиком Сахаровым о сугубо научной проблеме, близкой ему по работе. Позже я вдруг обнаружил: это было единственное интервью, в котором не было ни слова о политике. Просто «большой политикой» мог стать сам факт встречи ученого с журналистом… Однако опубликовать интервью в 1970 году мне не довелось…
– Так и не удается ничего сделать? – спросил Андрей Дмитриевич.
– Нет, к сожалению. Возражают в ЦК, причем на «самом высоком уровне». Кто именно – не знаю.
Позже я узнал, что это был Суслов.
– Я же предупреждал вас, что именно так и будет! – сказал Сахаров. – Впрочем, жаль, что оказался прав.
– Я не жалею, мне было интересно, – сказал я. Мы попрощались…
Это «жаль», сказанное тогда академиком А.Д. Сахаровым, не давало мне покоя – ведь могло измениться многое, если бы интервью «Горячая плазма» было опубликовано. Но тогда, в 70-м, маховик уже начал раскручиваться, и остановить его не удалось.
Прошло 18 лет. Я работал в «Правде» редактором по отделу науки. А главным редактором был Виктор Григорьевич Афанасьев, академик. У нас с ним сложились добрые отношения, весьма доверительные – он был прекрасно осведомлен, что связи у меня в Академии наук обширные, а потому в дела отдела особо не вмешивался, что меня, конечно же, вполне устраивало.
Так уж получилось, что академик Афанасьев был ближе к ЦК, чем к Академии, и, мне кажется, его это тяготило – все-таки ему хотелось, чтобы о нем говорили больше как об ученом, а не как о главном редакторе «Правды». Но он прекрасно понимал, что подобное невозможно… Но как найти ту грань, которая позволяла бы одновременно быть и тем и другим? Ведь о Сахарове говорили как об академике и как о политике…
Звезда Сахарова все ярче сияла над Советским Союзом.
Афанасьев однажды вызвал меня к себе и сказал:
– Хорошо, если Сахаров напишет для «Правды» статью. Он только что вернулся из Америки, может быть, это будут размышления о его поездке?! Так что позвони ему…
– Гораздо лучше будет, если это сделает главный редактор…
– Думаешь? Хорошо, я позвоню, – согласился Виктор Григорьевич.
События развивались весьма забавно. Афанасьев позвонил Сахарову, но того не было дома. Он попросил передать Андрею Дмитриевичу просьбу перезвонить главному редактору «Правды». Через час в приемной раздался звонок, это был Сахаров. Поначалу он не поверил, что ему звонил именно главный редактор, он подумал, что это чей-то розыгрыш. Но Афанасьев подтвердил, что звонил он, чтобы заказать Андрею Дмитриевичу статью.
