А ведь именно в первые дни правления дона Педро у Энрике Трастамарского были все шансы захватить престол. Кастильское рыцарство молчаливо и с надеждой взирало на того, кого дворяне и народ уже привыкли считать преемником Альфонсо XI на королевском троне. Все они, как и покойный король, относились к шестнадцатилетнему Педро как к провинциальному подростку, никогда не принимавшему участие в военных походах и сражениях, – в отличие от Энрике инфанта Педро никто не воспринимал как личность государственного масштаба: его не зна– ли в лицо, как и он в свою очередь не был лично знаком с представителями знати. Зачем нужен такой король?
И рыцари Кастилии напряженно ждали от дона Энрике сигнала к началу похода на Севилью.
Но тогда, в марте-апреле 1350 года, этот сигнал не прозвучал. Наоборот: граф Энрике Трастамарский своим личным примером призвал всех дворян Кастилии принести присягу законному королю.
Рыцарей северной, так называемой Старой Кастилии охватило уныние. Сколько надежд они связывали с бастардом Энрике, которого почитали своим земляком и родственником (напомним, Энрике был женат на племяннице Хуана Нуньеса де Лары, чей клан был самым мощным на севере страны)… Все рухнуло в одночасье!
Но вот Энрике прибыл в Астурию, сбежав от своего сюзерена – дона Педро, и северяне воспрянули духом. Он искал в Астурии покоя и безмятежной семейной жизни, а его сразу же провозгласили вождем мятежников, спасителем Кастилии! Под его знамена стекались новые и новые сторонники. Энрике просто обязан был соответствовать той миссии, которую возложили на него противники дона Педро. Раз ты бежал от короля – значит, ты ему враг. А раз враг – следовательно, нужно поднимать восстание. А уж если поднимать восстание, то его целью должно быть свержение (убийство?) короля Педро и возведение на престол графа Трастамарского. Если бы дон Энрике решительно открестился от этой роли, то взамен него мятежники призвали бы в качестве вождя бастарда Фадрике или бастарда Тельо. И тогда, как хорошо понимал Энрике, участь его и его семьи вряд ли была бы завидной.
И дон Энрике неожиданно понял, что после всех этих переживаний и сомнений он всей душой возненавидел дона Педро. В своих многочисленных воззваниях бастард именовал Педро Первого узурпатором королевской власти, а занятие им престола – нарушением воли покойного Альфонсо Справедливого. Граф Трастамарский постоянно твердил, что «незаконный король» пренебрегает католической церковью, напоминал о той жестокости, с которой дон Педро разделался с верными соратниками своего отца.
