Рассуждения о Франции | страница 44

Можно сказать сейчас, что опыт произведен; внимательность изменяет тем, кто говорит, что французская конституция идет вперед: конституцию принимают за правление. Последнее представляет собой весьма развитый деспотизм, который лишь слишком быстро шагает; но конституция существует разве что на бумаге. Ее соблюдают, ее нарушают в зависимости от интересов правителей; [153]народ ни за что не считают, и оскорбления, которые его господа ему наносят, облекая в формы уважения, вполне способны излечить его от заблуждений.

Жизнь правления в некотором роде столь же реальна, как жизнь человека; ее чувствуешь или, лучше сказать, ее видишь, и никто не может ошибиться на этот счет. Я умоляю всех Французов, имеющих совесть, спросить себя, не пришлось ли им совершить известное насилие над собой, чтобы наделить своих представителей званием законодателей; не вызывает ли у них это церемониальное и куртуазное звание легкого напряжения, несколько напоминающего то, которое они испытывали, при старом порядке, когда им (стр.97 >) хотелось протитуловать Графомили Маркизомсына королевского секретаря?

Всякая честь идет от Бога, говорит старец Гомер; [154]он говорит как святой Павел, буквально его словами, не совершая, однако плагиата. Доподлинно, что от человека не зависит передача этого неизъяснимого свойства, называемого достоинством. Одному суверенитету по преимуществу принадлежит честь; именно из него, как из обширного водоема, она проливалась, будучи исчислена, взвешена, измерена, на сословия и на отдельных людей.

Я заметил, что одного члена законодательного корпуса, заявившего публично и письменно о своем РАНГЕ, подняли на смех газеты, ибо в действительности никакого рангаво Франции нет, а есть лишь власть, которая обязана единственно силе. Народ видит в одном депутате лишь семьсот пятидесятую часть [155]  власти, могущей причинить немало зла. Уважаемым депутат является отнюдь не потому, что он депутат, но потому, что он достоин уважения. Все, без сомнения, желали бы, чтобы была произнесена речь Г-на Симеона о разводе, [156]но все предпочитали бы, чтобы произнесена она была в легитимном собрании. Может быть, я заблуждаюсь, но та заработная плата, которую с помощью тщеславного неологизма называют жалованием, предупреждает, мне кажется, против французского представительства. В свободном, благодаря закону, и независимом, благодаря (стр.98 >) своему состоянию, англичанине, который приезжает в Лондон за свой счет, чтобы представлять Нацию, есть что-то внушительное. Но эти французские